Книга Ужин во дворце извращений - Тим Пауэрс

Кое-кто из сидевших на соседних плотах кликнул официанта и потребовал выпить, и Ривас тоже поднял руку.

– Но почему бы нам просто не отпустить остальных? – спросил он, жалея, что не додумался до этого раньше.

– Может, кто-то из вас хотел бы уйти? – поинтересовался Сойер. Никто не подал голос, ни одной руки не поднялось. Он выждал, пока Ривасу принесут новую порцию текилы. – Ну, как вам мое предложение? – спросил он наконец.

Ривас сделал большой, задумчивый глоток.

– Дайте подумать, – сказал он. – На слух оно неискренне, невероятно и уж решительно, абсолютно непривлекательно.

На соседних плотах заахали, и даже сестра Сью выглядела несколько потрясенной.

Впрочем, сам Сойер только добродушно рассмеялся в ответ, и его сочное «хо-хо-хо» отдалось эхом в каменных сводах зала и в самых отдаленных его закоулках, откуда на них смотрели остальные, находившиеся в менее рискованном положении гости.

– Ах, – вздохнул Сойер. – Хорошо, позвольте объяснить вам это подробнее – кстати, это поможет нам увеличить число жертв среди наших гостей, – за ужином, а?

Должно быть, это послужило условным знаком, поскольку к плоту тут же подплыл на гондоле официант и ловко положил перед сестрой Сью, Ривасом, Сойером и двумя незанятыми отверстиями ламинированные прозрачным пластиком меню. Ривас покосился на Сойера и вопросительно приподнял бровь.

– Ах, друг мой, – улыбнулся Сойер. – Вы с сестрой Сью так хорошо знакомы, что я начинаю ощущать себя третьим лишним! Что ж, раз так, я тоже не откажусь от женского общества – и поскольку меня так много, хе-хе, я приглашу сразу двоих.

Мгновенно вспыхнувшее у Риваса подозрение подтвердилось, стоило ему бросить взгляд за ухмылявшегося Мессию. К обеденному плоту Сойера скользила гондола побольше, и в ней сидели две пассажирки: сестра Уиндчайм и – хотя для полной уверенности ему пришлось сощуриться и подождать, пока они подплывут поближе, – Урания Бёрроуз. Ури явно только что плакала; сестра Уиндчайм казалась бледнее и изможденнее, чем запомнилась Ривасу по тем дням, когда они вдвоем возвращались в Шатер Переформирования, но рот ее оставался сжат в жесткую, решительную линию.

– Ага, я вижу, с этими юными леди вы тоже знакомы! Право же, сэр, я завидую кругу ваших знакомств! – Сойер зашелся хохотом, от которого его жирное тело затряслось, как огромная порция желе.

– Зачем они здесь? – спросил Ривас по возможности ровным голосом.

– Исключительно для оживления нашей беседы, – с видом оскорбленной невинности развел руками Сойер. – А также в качестве иллюстрации к одной-двум историям, что я могу рассказать.

Гондола застыла рядом с плотом. Гондольер шепнул что-то сидевшим в ней женщинам, сестра Уиндчайм забралась на плот и опустилась в одно из двух свободных отверстий, но Ури мотнула головой, и по щекам ее снова покатились слезы.

– Пожалуйста, – всхлипнула она. – Разрешите мне просто вернуться в...

Гондольер коснулся ее шеи, она охнула, как от боли, послушно полезла на плот и со всплеском, забрызгавшим четверых ее соседей, заняла свое место.

Левая рука Риваса скользнула было к правому рукаву, и только тут он вспомнил, что переложил нож в воротник; тем временем лодочник уже оттолкнул гондолу от плота, и Ривасу ничего не оставалось, как крепко-накрепко стиснуть зубы.

– Что ж, вот мы все и собрались, – весело объявил Сойер. Он схватил свое меню и, приподняв брови, оглянулся на остальных, так что они, даже Ури, последовали его примеру.

Ривас как-то не очень удивился, заглянув в меню, тому, что Дворец Извращений специализировался на самых экстравагантных разновидностях венецианской кухни.

– Полагаю, – повернулся Сойер к официанту, ожидавшему наготове за его спиной в маленькой гондоле, – я закажу печень окуня-мутанта в соусе из контрастного фиксажа. Впрочем, – добавил он, назидательно подняв палец, – вам, остальным, я не советовал бы этого на горячее. – Он повернулся к сестре Сью.

– Unplato de kegumbres, – сказала она, возвращая меню официанту.

Сестра Уиндчайм изучала меню, и до Риваса дошло, что она умеет читать: как и езда верхом, это было редкостью, да и не только среди женщин.

– Ypara mi lagallena en mole, роr favor, – сказала она. Ури с несчастным видом озиралась по сторонам. Она совершенно очевидно не узнавала Риваса.

– Ну, не знаю, – пискнула она. – Может, пару tacos? С мягкой корочкой, и сыру побольше, но без сальсы. – Ривас сообразил, что так и не знает, умеет Ури читать или нет.

Официант повернулся к нему. Что ж, можно и побаловать себя, подумал он, тем более что это, возможно, мой последний ужин.

– Дайте подумать, – произнес он, театрально заламывая бровь. Безумие всей этой ситуации – мужчина, не исключено, что голый, сидевший перед ним, подводные сиденья, красиво оформленные меню, парадные костюмы и шапочки из фольги за соседними столами, перспектива попробовать отравленную еду под самыми изысканными соусами и приправами – вызывало у него острое желание истерически хихикнуть. – С вашего позволения я бы выбрал camarones el diablo.

– Ах, сэр, – с виноватой улыбкой сообщил официант, – это блюдо подается только с креветками-мутантами. – Он развел руками, показывая размер креветок-мутантов.

– Отлично, – равнодушно махнул рукой Ривас. – И к этому, пожалуйста, пару бутылок «Дос Экуис».

– И бутылку рислинга «Санта Барбара» для дам, – добавил Сойер. – А мне с этим джентльменом бутылку текилы и графин «Сангриты».

Официант кивнул, собрал оставшиеся меню и уплыл.

– Хотя в тот момент я не понял, что это такое, – сообщил Сойер Ривасу, – я ощущал ваше проникновение в мои воспоминания, когда вы использовали боль для борьбы с Кровью. – Он сложил пальцы пистолетом и ткнул ими в ближних гостей. – Бах, бах! – Он повернулся обратно к Ривасу. – Поэтому мне кажется, вы поймете то, что я намерен вам сказать. Я обнаружил в этих местах знания – технические знания, – которые, пусть в настоящее время ими и пренебрегают, заставляют меня поверить в то, что без жертвования туземным телом и расточительного расходования личной энергии при покидании этого... места можно и обойтись. Понимаете? Я убежден, что тело можно сохранить, соорудив машину, в которое оно помещается и которое переносит его в следующее... место.

Ривас едва удержался от восклицания: «Космический перелет!» Вместо этого он просто кивнул.

– Вы понимаете, что я имею в виду, – заметил Сойер, одобрительно качая головой. – И если вам случилось посмотреть на юго-восток во время вашей прогулки по задворкам Священного Города, вы, возможно, видели мой мыс Канаверал. Бах! Бах! Бах! И мне известно, что вы имели возможность беседовать с одним из побочных производных, известных как... ну, вы понимаете, что я имею в виду. И вам известно, какими возможностями к самовосстановлению и само исцелению оно обладает моими стараниями. Поэтому вы понимаете: я предлагаю вам, мой мальчик, бессмертие и невообразимые путешествия, а также больше знаний, чем имел когда-либо любой из живших... не считая, разумеется, меня.