Книга Пока драконы спят - Александр Шакилов

Мертвячка в подвале – обычное дело. У графа еще охотница-перевертень имеется и лизоблюд есть на довольствии. А лизоблюд, заметьте, как пять охотниц стоит. Так почему бы не завести прорицательницу? Полезно ведь знать, какая завтра погода будет, кто из гостей на пирушке упьется и стоит ли кушать то и запивать этим.

Правда, вльва иногда такое предскажет, что знать не захочется. Но это редко. Ирса, к примеру, на годы вперед заглядывала. За нее точно серебра не пожалели бы. А вдруг именно Ирса в подвале томится?! Зайти бы, поздороваться…

Ее заживо похоронили, вспомнил Эрик, и у него тут же пропало желание спускаться в подземелье. На леднике наверняка отдыхает совсем другая девушка, которую любимые родственники продали в рабство. Затем мастера убили бедолагу и заставили работать на графа де Вентада. А если вытащить вльву из глубин на солнечный свет, она опять умрет – на этот раз окончательно – от ожогов.

Эрику у графа понравилось: учиться не надо, работать не заставляют. Отдыхай себе с утра до вечера, горя не зная. И замок отличный. Стены и башни – чудо инженерной мысли, последний писк архитектурной магии. Крепкое строение, мощное. И дружина у графа опытная, при оружии и доспехах, а не пацанва из семей нищих бондов. В общем, для волнений нет причин. Жри от пуза и посещай праздники, до коих охоч граф, как пчела до цветков. Сегодня гидра обнялась с драконом, завтра палэсьмурт жизни лишился, а потом и гости знатные пожаловали, турнир еще скоро будет рыцарский… Короче, не скучно.

Эх, хорошо! Лучше, чем в Университете! Наливай да пей, поглядывай на девок да кости собакам швыряй. Благодать! Застолье без конца и края!

И сердце радостно стучит от переполняющей его любви. Все-таки он вспомнил девушку-охотницу, вспомнил свое детское обещание!

– Гель! Мечта моя, счастье мое! – прошептал так, что сам не услышал.

Улизнуть бы тихонечко, подмигнув изменчивой: давай по стене пройдемся, в бойницы на леса-болота посмотрим и закатом полюбуемся. А нельзя. Эрику приказано ухаживать за бароном, гостем графа. И чует Эрик: не избежать драчки. Очень уж старается барон поддеть дружинников графа. Сам громадный, борода рыжая заплетена в три косы, спадает до пояса, а словно ребенок – по-детски глупо подначивает меченосцев. Говорят, у барона великолепное чувство юмора, подкрепленное крепкими кулаками и острым мечом. Врут – насчет юмора.

– Эй, бритые затылки, чего уставились? Али настоящих воинов не видали никогда?! – пророкотал барон.

Тишина в ответ, воины застыли, будто мертвецы в мороз: гость ведь, а не то преподали бы урок вежливости! Граф удивленно наморщил лоб: что такое, чего мои храбрые витязи приуныли?

Первым не выдержал Ингвар Одинокий:

– Вы заблуждаетесь, барон, каждый день настоящих воинов зрим, когда в зеркала смотрим и друг на дружку.

– То-то и оно, что навроде баб любуетесь. Тьфу! Срам! Меченосцы?! Ха! Мужеложцы!

Эрик, приставленный к барону, и опомниться не успел, как завертелась драка. Дружинники понимали: убивать гостя нельзя. Калечить тоже. Но ведь как-то надо отплатить за оскорбление?! Кто-то схватил со стола кубок с вином и запустил в рыжеборода. Заодно и вилку в полет отправил. И нож. И…

Мечи в ножнах. Брызжет кровь людская из разбитых кулаками носов. Обычное застолье. Лишь только инквизитор, что сидел по правую руку от графа, невозмутимо обгладывал петушиное крылышко, причмокивая от удовольствия и не принимая участия во всеобщем веселье. И все бы ничего, но Эрик почувствовал взгляд графа.

Де Вентад пристально смотрел на лизоблюда. Давай, подмигнул он Эрику, угомони гулену, а то он мне всех воинов искалечит. Кто потом крестьян кнутами охаживать будет да на кол мягким местом сажать?

Ну?! Давай!!!

Желание хозяина – закон для лизоблюда. Будучи студентом, Эрик знался с одной красоткой, укротительницей драконов. Они встречались на крыше Университета. Однажды наездница принесла на свидание простенькую ложку и попросила помочь, пообещав за услугу пару эре. Излишку как раз нужны были деньги, вино ведь для гулянок с вльвами стоило недешево…

Ну-с, приступим. Эрика никто не должен видеть. Искусству оставаться в тени его обучали лучшие мастера. Трюгг Затейник показал множество способов уходить от чужого глаза с помощью слов и движений. Только бы не ошибиться, определяя степень освещенности зала и рассеивая чужое внимание, разворачиваясь нужной плоскостью к гулякам, отлавливая углы отблесков и обновлений Мира. Есть? Да! Напоследок надо избавиться от времени, толкающего все сущее к Рагнареку!..

Все застыло вокруг. Казалось, сам воздух загустел, превратившись в студень.

Эрик взял со стола серебряное блюдо, с которого брал пищу барон. Большое блюдо, дорогая чеканка. Лизоблюд ссыпал на пол бараньи кости и яичную скорлупу. И провел языком по рифленой поверхности. Легко. Самую малость.

И вернул блюдо на место.

Время заструилось вновь, приближая Последнюю Битву.

Барон уронил меч, схватился за грудь и захрипел:

– Пива, сукины дети! Ай, защемило, пить хочу! Пив-ва-а!!!

– Пива барону! – брызнув слюной, заорал Бернарт де Вентад.

Наморщила носик супруга, восседающая по левую руку от мужа. Мол, чего ж так кричать-то?

– Пива! – Взгляд графа был подобен острию стилета у трепетного сердца.

Эрик как никто другой прочувствовал этот взгляд, который велел: добей барона.

Добей!

Ну же!!!

Взгляд графа – стилетом в сердце. У Эрика аж дыхание перехватило – такой силы приказ исходил от хозяина. Повинуйся, раб! Добей или сам умрешь. Ну же! Добе-е-еййй!!!

Что ж, одним бароном больше, другим меньше. А значит, нырнуть надо в отблески огня свечей и тут же спрятаться в тени Одо-лекаря. Задеть локтем, как бы невзначай, серебряное блюдо, уронить со стола, да чтоб чеканкой на носок сапога, и резко подкинуть вверх, зацепив в полете губами донышко. И языком провести по закругленным краям. А теперь пусть падает на пол. Со звоном, грохотом, как угодно. Прости, барон. И прощай.

Эрик зажмурился, отчетливо представив, как рухнет, круша мебель, непомерная безжизненная плоть, как завопят слуги, начнется переполох…

Он открыл глаза.

Барон хохотал, заливаясь черным пивом. С подбородка стекала пена. Гость забыл уже о боли в груди, он задорно похрюкивал и повизгивал. Ему улыбались даже воины графа, еще не остывшие после драки. К пронзительному, вопрошающему взгляду Бернарта добавилось внимание инквизитора. Ущипнув за попку проходящую мимо служанку, барон потянулся за блюдом с жареными грибами.

Граф, не отрываясь, смотрел в глаза Эрику.

Излишек пожал плечами. Так получилось, хозяин, хреновый из меня лизоблюд. И наезднице тогда, на крыше Университета, отказал, и сейчас…

Веселье прервали отрывистые крики графа:

– В темницу лизоблюда! Живо! Пригрелся на груди! К палачу его за попытку убийства гостя моего, барона Курта!