Книга Путанабус. Наперегонки со смертью - Дмитрий Старицкий

Крыши — грубая терракотовая черепица. Явно нефабричная.

Вся мебель — деревянная и крашенная маслом.

Вся посуда — из глазурованной коричневой глины, с разными орнаментами.

Но вот кухня в общепите разнообразна. На все вкусы проезжающих. Даже типичная американская бигмачная там была, и не простаивала, хотя большинство предпочитало попробовать национальный колорит, которого, впрочем, было в избытке не только в еде, но и в интерьере и даже в одеяниях официанток.

Цены были не сказать что умеренные, но и не сильно кусачие. По крайней мере семнадцать долларов за гамбургер, как в московской забегаловке «Планета Голливуд», никто не спрашивал.

Долго мы там не задержались. Ноги размяли, поели, облегчились — и снова в путь. Мы и так много времени потеряли, пока я по госпиталям валялся.

Впереди колонны гордо катил валлийский пушечный броневик в качестве передового дозора.

За ним, отступя сотню метров, броневик испанских «рэкете» со спаркой «браунингов» М2.[69]

Потом телепал «хамви» кирасир с крупнокалиберным пулеметом — чуть ли не ДШКМ,[70]за ним — наш автобус, испанский «лендровер 109», который отзывается и на имя «Сантана», со спаркой «пулемет-гранатомет», трофейный «лапландер» таежниц и снова «хамви» кирасир со спаркой «пулемет — автоматический гранатомет».

Замыкал колонну еще один броневик «рэкете» со спаренными «браунингами». Этот шел ретирадно, развернув башню назад.

В автобусе ретирадный пулемет был заправлен новой лентой и торчал из окна, как ему и положено было. На ствол презерватив натянут. Пыль можно потом и замести веничком, а вот безопасность — на первом месте.

Из-за этой безопасности минут двадцать до хрипоты спорил с лэрдом и сержантом-казадором перед выездом: брать или не брать с собой семью пожилого француза-провансальца с шестью дочками-погодками от тринадцати до семнадцати лет весьма ординарной внешности. Не повезло мужику, до своих южных французов он так и не доехал, как жене стало плохо, и через месяц она скончалась в Коринфе, в больничке. Диагноз — укус насекомого с непроизносимым названием, которого здесь попросту называют сколопендрой, и не столько яд этого инсекта вызвал смерть, сколько аллергическая реакция организма цветущей женщины на этот яд.

Мужик, чтобы с врачами расплатиться, свой микроавтобус продал и теперь тут застрял. Проходили-то они на Новую Землю как неимущие беженцы, по плану «Б». Всей наличности — семь тысяч экю, часть которых была уже потрачена на оружие, патроны и топливо.

К иным подсаживаться (в том числе и на корабли) он сам боится — вернее, боится за дочерей, а другие его не берут даже за деньги. А автобуса уже неделю не было — нет пока регулярного тут сообщения, и когда будет — неизвестно, а деньги утекают как сквозь пальцы уже сейчас. Как я его понимаю…

Продавил я все же вояк, уступили они мне (после проверки сведений в местной полиции, естественно). Молодые они еще. Им не понять, каково это — любимого человека оставить в чужой земле. Но выставили они мне суровое по местным меркам условие — поедут французы в автобусе только с оружием, опечатанном в сумках. Папаша Пиаже, усмотрев, что в автобусе едут практически одни девчата, махнул рукой и согласился. Доверился мне.

Уложили их потертые ФАМАСы[71]в сумки по три штуки. И один — отдельно с их пистолетами — древними браунингами модели 1922 года.[72]Такие до Второй мировой войны на вооружении у французской полиции стояли. Оружие красноречиво вещало, что передо мной либо очень бедные люди, либо очень и очень экономные. Но вполне возможно, что они и те и другие одновременно.

Забегая вперед, скажу, что ничего страшного от моей благотворительности не случилось. Довезли мы папашу-героя со всем семейством до форта-заправки на перекрестке к Массилии (Марсель, если по-русски) и оставили там. Дальше уже сам, сам, сам… Среди своих уже, все легче.

И денег я с него за проезд не взял, хоть он и порывался отслюнить мне орденский пластик. Просто представил я, как он сейчас начнет торговаться в лучших традициях французской деревни, так и поплохело сразу — мне в гальюн нужно было как из пушки, а биотуалет автобусный кто-то плотно оккупировал уже.

Первый раз, со староземельной Москвы, мой автобус был набит под завязку. Водителя мне кирасиры выделили, так что сел я рядом с Розой, которая коротала свой досуг на рабочем месте радиста.

— Я рада, что ты наконец-то обратил на меня внимание, Жорик, — проворковала Шицгал.

— А на кого мне еще обращать внимание, как не на любимую жену, — отшутился я.

Но шутка юмора была явно неудачной. Роза все восприняла всерьез:

— И когда я буду исполнять свой супружеский долг?

— После траура, — объявил я ей и поощрительно погладил по коленке.

Роза, умная девочка, сразу переключила тему:

— А что эти француженки такие корявые? Ведь молоденькие совсем. Я о них лучше думала.

— Грустное наследство католической инквизиции и особенно протестантского гугенотства, — просветил я красотку. — Всех красивых баб они жгли все Средние века — до восемнадцатого века, как ведьм. Тебя бы тоже сожгли, потому как красивая. И умная. Ведьмачье сочетание. Эти вот девицы и настучали бы куда следует.

Все равно делать было нечего, и я прочитал Розе целую лекцию про забавную книжонку «Молот ведьм» и многовековые европейские гонения на баб. А с тем, что у них в женском фенотипе к нашим дням осталось, только в гомики и подаваться. Массово.

— Жор, мне так жалко Наташку, — неожиданно проговорила Роза. — Она же рядом со мной сидела на корточках, когда стрелять начала. А я просто описалась от страха. А до того как в ступоре была.

Я обнял девушку за плечи, прижал к себе и ответил:

— Все уже в прошлом. — А сам подумал, что и эту психотерапией лечить придется, но сказал другое: — Мне Наташку тоже жалко до слез.

— Давай вместе поплачем, — предложила девушка.

Автобус как раз въезжал в ворота форта-заправки на дороге к Массилии.

Новая Земля. Европейский Союз. Южная дорога.

22 год, 10 число 6 месяца, понедельник, 29:70.

Это какая-то неправильная Франция. Даже вообще не Франция. Это Окситания. Страна Ок. Французская Франция тут на севере рядом с Германией, почти на границе с Китаем. Местный люд подчеркивает это на каждом шагу, и ко всему французскому относятся как западенские галицаи ко всему русскому на Украине.