Книга Охотники за головами - Мишель Креспи

Я тоже мог помогать людям, но предпочел сидеть в засаде. Ответственные за убийства все еще находились где-то здесь, держа палец на спусковом крючке. В этой суматохе не видно было ни Шарриака, ни Дельваля, не говоря уж о дель Рьеко, наверняка укрывшемся в надежном месте.

Но вот в заполненном дымом дверном проеме возникла Брижит Обер. Она словно вышла из тумана, ее лоб был измазан сажей. Держалась она очень прямо. С ружьем Мастрони в вытянутой руке она была похожа на Каламити Джейн в заключительной сцене вестерна. Жаль, здесь не было дель Рьеко, он бы увидел, кого терял. Это должно было его впечатлить. А я мог гордиться своей командой. Все они слепо последовали за мной до конца, не стараясь вникнуть в суть происходящего. Впрочем, и соратники Шарриака тоже беспрекословно встали на его сторону. Команда никогда не покидает достойного шефа. Может быть, именно в этом и состоял заключительный тест Де Вавра.

Легко и непринужденно перешагнув через распростертые тела, Брижит сделала несколько шагов. Спокойная, почти веселая, она – не нахожу другого слова – сияла. Не очень высовываясь, я окликнул ее. Она взяла ружье на изготовку, ее глаза сузились, но тут она меня заметила. Через мгновение она уже присела на корточки подле меня. Только подергивание щеки выдавало ее напряжение.

– Что произошло?

– О, я услышала шум, спустилась, Лоранс мне все рассказала. Бедняга Мастрони пытался нас убедить, что ему совсем не больно. А его здорово задело, вы знаете? Это меня очень расстроило. И нервы сдали. Потом появился Дельваль. Не долго думая, я схватила ружье Мастрони и выстрелила. Дельваль, Шарриак – банда подонков. Так что это справедливо, правда? К тому же он мог быть вооружен, откуда мне знать? К сожалению, я, кажется, промахнулась.

Брижит говорила спокойно, будто рассказывая о чем-то банальном.

– А пожар?

В окнах были видны языки пламени, бушевавшего в ресторане. Пожрав шторы и остальную ткань, огонь поутих. Массивная мебель загорается труднее и горит медленнее, чем думают, так что большого пожара, казалось, не будет. От современного отеля с покрытиями из пластика уже осталась бы лишь кучка золы.

Брижит передернула плечами:

– Понятия не имею… Дотронулись до чего-то горючего, может быть, масло… не знаю… А может, и подожгли. Этого я никогда не узнаю. Эксперты страховой компании разберутся.

– Мне нужен Шарриак, – вздохнул я. – Пока он жив, это будет продолжаться.

Брижит искоса посмотрела на меня:

– А мне нужен Дельваль. После всего… Дело принципа. Но таких, как Шарриак и Дельваль, не счесть. Со всеми не справиться. Вы тоже ранены?

Пока Брижит сидела слева от меня, ей не видна была правая сторона моего лица. Она дотронулась пальцем до разбитой скулы, и я взвыл.

– Знаете, ужасно больно!

Сочувствие появилось на ее лице, полуироничное-полужалостливое, как перед ребенком, слегка оцарапавшим коленку.

– Представляю, – посочувствовала она и вдруг вскочила, указывая на ту сторону линии пихт: – Шарриак! Там, на берегу!

Она не ошиблась: следуя берегом, Шарриак, пригнувшись и хромая, бежал к тропинке, которую мы когда-то обследовали с Лоранс. Брижит прицелилась. Резким движением я опустил ствол.

– Нет!

Она недоуменно взглянула на меня.

– Нет? В спину не стреляют?

– Стреляют. Но Шарриак – мой.

– Ладно. Тогда поспешите за ним, вы здесь хозяин, – ответила она, глядя мне в глаза. – Пора с этим покончить.

Если бы Брижит не бросила мне вызов и я не побоялся уронить себя в ее глазах, было бы все иначе? Не думаю. Мы все уже слишком далеко зашли. К тому же я сам сказал ей: Шарриак – мой. Я его заслужил. Все это могло закончиться только битвой командиров.

Опираясь о дерево, я с трудом поднялся. Брижит осталась стоять на одном колене с ружьем на бедре.

– А я подожду Дельваля, – сказала она. – Этот тип мне никогда не нравился. Если он, на свою голову, пройдет мимо… Эй, Карсевиль…

– Да?

Она улыбнулась, открыв неровные зубы.

– Ну и стажировочка. Если и после этого они нас не возьмут…

Я ответил ей кривой улыбкой:

– Ну да, в «Солдаты удачи», например. Довольно приличная лавочка. Безработных у них не бывает. Кажется, идет набор в Косово, можно попробовать…

Она рассмеялась и сразу закашлялась. Должно быть, наглоталась дыма. И поделом: было бы несправедливо, если бы она одна не пострадала.

Когда я проходил мимо Лоранс, та не отвернулась, но и не стала меня удерживать.

* * *

И все-таки я разделался с Шарриаком. Вот он, у моих ног, мертвый – мертвее и быть не может. Я догнал его, когда он пересекал лужайку. На подъеме я оказался резвее: со сломанными ребрами шагаешь быстрее, чем с перебитой лапой.

Я окликнул его. Он обернулся, и я выстрелил. Он тоже мог выстрелить, но не сделал этого. Думаю, он плохо видел меня: я был на опушке, шел с востока, и солнце было у меня за спиной. И еще я думаю, что он потерял очки. Но битва была честной, у него тоже был шанс.

Свалился Шарриак как подкошенный, лицом в землю. Я присел рядом. Подождал. Уже несколько зеленых мух вилось у его уха, хотя он еще не остыл.

Чуть позже я услышал рокот лодочного мотора, потом голоса жандармов или пожарных. Они очень быстро уехали, но скоро они вернутся. А пока – тишина. Пожар, полагаю, потушен: крыша гостиницы, просвечивающая сквозь ветви, такая же мирная, как и прежде. Раненых, вероятно, вывезли первым же катером. Надеюсь, убитых там нет. Если не считать Шарриака… И может быть, Хирша. Вот его-то мне жаль. Мне очень нравился Хирш.

Не знаю, разделалась ли Брижит с Дельвалем. Это ее проблема. Надеюсь, она уладила ее. Не так уж часто можно позволить себе такое удовольствие.

О том, что будет потом, я не думал. Можно было бы, конечно, оставить оружие и спуститься как ни в чем не бывало. К озеру, цивилизации, крупным воротилам, к бесшумным, но таким же смертельным стычкам. Туда, где убивают символически, где дозволено все, кроме явных физических увечий.

Да, я мог бы… А скорее всего нет. Не завидую судебному следователю, которого назначат вести это дело. Ему придется тщательно разбираться в жертвах и убийцах. А это в наше время очень деликатная вещь. Если только все мы не станем ссылаться на всеобщее умопомрачение. Но как утверждать это в мире, который сам стал безумным? Мы просто, одни и другие, дошли до своих собственных пределов. Как того желал дель Рьеко.

Зато он-то уж точно погорел. Не думаю, что «Де Вавр интернэшнл» удержится после крупных заголовков в прессе. Какое-то время я лелеял мысль убить и его. В конце концов, все это случилось из-за него. Но я не знаю, где его найти. Да и нужно ли? Хочет он того или нет, но он уже мертв. Теперь его очередь познакомиться с дверьми, которые захлопываются перед носом, с собеседниками, которые всегда на совещании, когда хочешь с ними поговорить, с холодными секретаршами, обеспокоенными кредиторами, с бессонными ночами и растроганными, доводящими до исступления глазами тех, кого любишь. Худшее из наказаний – не имеющая конца агония.