Книга Икона и крест - Билл Нэйпир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я откинулся на спинку стула.
— Что теперь?
Мужчина тоже откинулся, выпустил дым и задумчиво на меня посмотрел.
— Меня зовут Апостолис Хондрос. Я священник Греческой православной церкви. Говорю это на случай, если вам удастся выбраться. Не исключено, что вы узнаете меня на одной из интерполовских фотографий. А если не выберетесь… В общем, передавая вам эту информацию, я ничего не теряю. Как видите, я с вами вполне откровенен. Мне нужна ваша помощь, мистер Блейк.
— И, надо думать, у вас есть способ уговорить меня.
— Верно. Я намерен добраться до той иконы, мистер Блейк.
— Возможно, ее не существует в природе.
— Мы уверены в обратном.
— Что с остальными?
— С вашими коллегами? И Дебби, и Зоула здесь. Отдыхают.
У меня подвело живот.
— Долтон — один из вас, да? Лерой Або…
Грек хрипло рассмеялся.
— Вижу, вам совсем задурили голову! На самом деле он служил в МИ-шесть. Они воспользовались вами, чтобы добраться до нас.
— И где он теперь?
Мужчина равнодушно махнул рукой с сигаретой:
— Мертв. Дам вскорости ждет то же самое.
— О господи…
Я уронил голову на стол. Кассандра подняла меня за волосы.
— И тебя, — сказала она как ни в чем не бывало, вглядываясь мне в лицо сквозь сигаретный дым. Глаза садистки. — Вот отдал бы мне дневник тогда, в Линкольне…
— Если вы нам поможете, — сказал Хондрос, — мы пересмотрим ваше будущее.
Я с трудом оттолкнул ее руку, откинулся и посмотрел на них обоих. Милосердия в их глазах было не больше, чем в глазах тех грифов. Как же трудно говорить…
— Как только реликвия попадет в ваши жадные лапы, для Дебби, Зоулы и меня все будет кончено.
Грек кивнул:
— Не исключено. Мое благородство — ваша единственная надежда. На что вам еще рассчитывать?
Я взглядом указал на тяжелый серебряный крест у него на груди. Он висел на толстой цепочке.
— Это крест или свастика?
Хондрос улыбнулся:
— Капризничать вздумали, мистер Блейк? Надеетесь меня разозлить?
— Куда мне! С самодовольными типами вроде вас такое не проходит. Мне только любопытно, какой именно психоз лежит в основе ваших действий. Имею я на это право?
— Психоз? — Хондрос состроил на лице озадаченное выражение. — Смирение перед Всевышним — психоз? Но вы, возможно, неверующий. Возможно, вы полагаете, что мир вокруг нас возник сам собой.
— Плохо дело, — вздохнул я. — Вы свихнулись на религиозной почве.
— Некоторые предпочитают потратить короткий земной век на подготовку к вечности.
Я оглянулся на катер.
— Хоть вы у нас и проездом, зал ожидания вам подавай со всеми удобствами.
Хондрос высокомерно улыбнулся. Он загасил окурок в небольшой мраморной пепельнице и вынул очередную сигарету из лежавшей перед ним пачки.
— Вы ведь любите путешествовать?
— Это моя работа. Я ищу старинные карты в глухих закоулках мироздания.
— Венецию хорошо знаете?
— Не очень.
— Площадь Святого Марка знакома?
— Ага.
Он щелкнул маленькой зеленой зажигалкой, поднес ее к сигарете. Поплыла вверх спираль серого дыма.
Грек с удовольствием затянулся.
— Представляете себе собор Святого Марка?
Что-то я припоминал.
— Более-менее.
— А четырех позолоченных лошадей с ипподрома, украшающих фасад этого здания?
— Помню. И что?
Еще один клуб дыма. Я только сейчас заметил, что его пальцы потемнели от никотина.
— Это византийский стиль. Истинная красота… Отправляйтесь в Венецию, Рим, Барселону. Присмотритесь к тамошним изумительным статуям, мистер Блейк.
Вглядитесь в изображения святых, в вытянутые головы и узкие лица. Византийские ваятели и живописцы держались этого стиля целую тысячу лет. О да, византийский стиль! Вот что было похищено у великой цивилизации в тысяча двести четвертом году.
— В тысяча двести четвертом году?
— Латинянами. Во время Четвертого крестового похода. Вместо того чтобы биться с мусульманами за Святую землю, крестоносцы изнасиловали Константинополь, средоточие византийской цивилизации. Византийцы хоть и были братьями-христианами, но числилось за ними одно прегрешение…
Он замолк.
— Какое же? — подыграл я.
— Прегрешение, мистер Блейк, вот какое: они были людьми высокой культуры, ярким пламенем среди темноты и варварства. Они любили искусство и литературу, любили прекрасные творения рук человеческих.
Они мылись, а не смердели. Когда латиняне набили свои корабли золотом, серебром и редкими константинопольскими тканями, когда переплавили бронзовые статуи в пушки, — тогда они сожгли прекрасный город дотла…
У меня возникло ощущение, что этот рекламный спектакль был хорошо отрепетирован. Грек всматривался в мое лицо, стараясь угадать, каковы мои впечатления.
Я сказал:
— Побойтесь Бога! С тех пор прошло восемьсот лет!
Он пожал плечами:
— Мой друг… Пройдитесь среди разрушенных колонн бывшего женского монастыря — нынче там мечеть Фенари Пса, — и призраки убиенных монахинь будут повсюду сопровождать вас. Вы ощутите их живое присутствие. Вы поймете, что захват произошел только вчера. Впрочем, надругательство продолжается и по сей день.
— Я слишком устал для всего этого.
— Оно продолжается, мистер Блейк. За крестоносцами пришли турки. Они вошли в наш город двадцать девятого мая тысяча четыреста пятьдесят третьего года и не освободили его по сей день. Придите в нынешний Константинополь. Что вас ждет? Мечети, выстроенные на развалинах церквей. Церковь святых апостолов, вторая среди константинопольских церквей после собора Айя-София, была разграблена латинянами, а после турецкого завоевания сокрушена дервишами Мехмеда Второго. Сокрушена в течение четырнадцати часов, мистер Блейк. Святыня, которую за четырнадцать часов разбили вдребезги — железными прутьями! Придите к этому священному месту. Там выстроена мечеть. Монастырь Иисуса Христа Вседержителя, растащенный венецианцами, — там теперь тоже мечеть, а императорский гроб служит ножной ванной для входящих турок… Надругательства неисчислимы, а правительство Греции бездействует.
— Вы это всерьез?
— Величайшую несправедливость я приберег напоследок. Я о жульничестве Ватикана, история которого якобы восходит к святому Петру. Что вы знаете о прошлом нашей религии, мистер Блейк?