Книга Убийство-2 - Дэвид Хьюсон

После того как Лунд переоделась, ее мать взяла в руки большой острый нож и приступила к разрезанию торта. Но работа всегда следовала за Лунд, и вместо кофейной чашки у нее в руке снова был телефон. Перейдя из столовой в прихожую квартиры Вибеке в Эстербро, она говорила с экспертом-криминалистом, а тот упорно избегал называть точное время, которое ему потребуется для подготовки заключения.

— Оно должно быть у меня на столе завтра утром! — завершила разговор Лунд. У нее не было настроения выслушивать лекции о законах физики. И пить кофе с тортом — тоже.

Бьорн и Вибеке сидели на диване перед столиком, на котором их ждал кофейник и блюдо с тортом. Между чашками была разложена программа свадьбы в предстоящую субботу.

— Прости, мама, я закончила, — сказала Лунд, возвращаясь в столовую.

— Вот, посмотри, — протянула ей Вибеке один из листов.

На нем был напечатан план рассадки гостей. Тридцать с лишним человек, каждый на своем месте.

— Мы остановились на традиционной форме стола — подковой, — сказала она.

— Это самая правильная форма, — вставил Бьорн.

— Да, конечно, — согласилась Лунд, плохо представляя, о чем идет речь.

— Но больше в нашей свадьбе не будет ничего традиционного! — радостно воскликнула Вибеке.

Лунд уже забыла, когда видела мать такой довольной. Может быть, много-много лет назад, когда она сама была тихим, замкнутым ребенком двух родителей, которые любили друг друга.

Бьорн был полноват и абсолютно лыс. Она вдруг подумала, что он скорее похож на дедушку, чем на отчима. Вероятно, он старше Вибеке на несколько лет. Трудно было оценить. Лунд привыкла вглядываться в незнакомых людей, чтобы понять, что скрывается за их внешностью. Но с близкими людьми она теряла свое видение, словно они были непрозрачными.

— Какой вкусный торт, — сказал Бьорн, кладя себе третий кусок.

— Ты нашла, где будет твое место? — спросила Вибеке и показала точку на плане.

— Разве я не с Марком буду сидеть?

— Ты нужна нам вот здесь. — Материнский голос вновь приобрел привычное наставительно-строгое звучание. — У двоюродного брата Бьорна заболела жена, и он приехал один.

— Он деревенский парень, — сказал Бьорн и закашлялся. — За ним нужно присматривать. Простите…

Он прикрыл рот рукой. В воздух полетели шоколадные крошки.

— Ты можешь привести с собой кого-нибудь, — добавила Вибеке. — Если хочешь.

Лунд качнула головой.

— Разве у тебя нет приятеля? — спросил Бьорн. — У такой молодой красивой девушки? Если уж мы, старики, сподобились…

— У Сары сейчас пауза в отношениях, — сказала Вибеке и похлопала его по спине, так как с ним случился новый приступ кашля.

У Бьорна покраснело лицо. Лунд украдкой глянула на этикетку, наклеенную сбоку на упаковку от торта. Ингредиенты… Она протянула руку и незаметно оторвала бумажку с предательской информацией, скомкала ее и сунула в карман.

— Вот-вот, у меня тоже была такая пауза, — сказал он внезапно осипшим голосом. — Но потом появилась твоя матушка, и паузе сразу пришел конец. Она тебе уже рассказывала, как мы познакомились?

Ответить ей помешал вновь зазвонивший мобильник. Вибеке неодобрительно сжала губы. Звонил Странге, который как раз ехал домой через Эстербро и решил передать ей что-то важное. Он уже стоял у подъезда.

— Как? — спросила Лунд, нажав отбой.

— «Йестедэй…» — пропел он строчку из старой песни и поцеловал Вибеке в щеку.

— Это было в комиссионном магазине, — сказала ее мать. — Там очень хороший товар, не какие-нибудь поношенные тряпки на выброс…

— Разумеется, — согласилась Лунд.

— Я искал себе пальто. — Он стукнул себя по груди, борясь с подступающим кашлем. — И даже увидел подходящее, известной фирмы. А потом…

В дверь позвонили. Лунд извинилась и пошла открывать, стараясь не обращать внимания на кашель за спиной, который становился все громче. На площадке стоял Странге, с него капала дождевая вода. В руках у него было две тонкие папки.

— Я нашел отчет военного прокурора, как вы просили. И еще личное дело Лисбет Томсен.

Она взяла папки.

— Есть какие-нибудь соображения, где она может быть?

Он развел руками. В первый раз она видела его уставшим.

— Свою квартиру она сдала год назад. Раз в три месяца приезжает за почтой и за арендной платой. Это все, что я узнал.

Лунд листала протоколы суда.

— Может, она хочет побыть одна, — предположил он. — Кстати, она тоже проходила курс обучения в спецназе, вместе с Рабеном. Если она захочет спрятаться…

— Зачем ей прятаться?

Он посмотрел на нее.

— Вы же уехали в Гедсер.

— Это не одно и то же…

В прихожей раздались шаги. Вибеке помогала Бьорну одеться. Он задыхался и выглядел ужасно — бледный и весь в поту. Лунд не сомневалась, что в любой момент его может вырвать. Она отшагнула в сторону, давая им пройти.

— Я отвезу Бьорна домой, — на ходу проговорила Вибеке. — Ему нехорошо.

— Сочувствую…

У него опухли глаза. Этот симпатичный человек был не столько встревожен своим состоянием, сколько смущен.

— Ты уверена, что в торте не было орехов? — спросила ее мать.

— Я… ну… я просила без орехов.

Странге кашлянул в кулак и опустил глаза.

— На меня и глютен так может действовать, — быстро сказал Бьорн. — Ничего страшного, я привык. Доброй ночи…

Держась рукой за перила, он стал медленно спускаться по лестнице. Вибеке задержалась.

— А вы?.. — спросила она, оглядывая Странге с головы до ног подозрительным взглядом.

Он протянул руку и улыбнулся. Она пожала ее, и последовала беседа, такая легкая и искренняя, что Лунд почувствовала себя лишней. Несколькими короткими предложениями Странге охватил все приличные случаю темы: погоду, пожелания в связи со свадьбой и заверения в том, что в роковом торте не было ни грамма орехов, во всяком случае, так сказали в кондитерской.

Вибеке поболтала бы с ним подольше, но снизу донеслись жалобные призывы Бьорна, перемежаемые хриплым кашлем. Тогда она одарила Ульрика Странге взглядом, который Лунд ненавидела еще с детства. Он говорил: «Что за милый мальчик», и впервые мать продемонстрировала его, когда к юной Саре зашел самый неприятный из одноклассников.

— С трудом верится, что вы полицейский, — прощебетала Вибеке на прощание. — Видели бы вы некоторых из них. Настоящие животные…

Странге поклонился. Когда мать отошла достаточно далеко, Лунд сердито проговорила:

— Меня сейчас стошнит.