Книга Бремя молчания - Хизер Гуденкауф

Агент Фитцджералд знакомит своих собеседников со мной. Оказывается, они — его коллеги, агенты Темперли и Саймон. Я неискренне улыбаюсь им и пристегиваюсь ремнем безопасности.

— Миссис Кларк, нам нужно поговорить с вашими детьми, — обращается ко мне агент Саймон.

— Да-да. Как насчет завтра?

— Вы не понимаете. — Агент Темперли качает головой. — Нам нужно поговорить с Калли немедленно.

— Нет, это вы, наверное, чего-то не понимаете! У Калли был ужасный день, сейчас она спит. Сегодня я никому больше не позволю ее мучить! — решительно заявляю я.

— Миссис Кларк, нам не требуется ваше разрешение для того, чтобы допросить ценного свидетеля, — сообщает мне Фитцджералд.

Неужели он мне сначала понравился?

— Да, зато вам нужно получить разрешение врача. Если он скажет, что мои дети еще не готовы, вы не сможете их допрашивать! — Я вылезаю из машины и возвращаюсь в больницу. Надо найти доктора Хигби и предупредить его. Пока я не вернусь, никто и ни при каких обстоятельствах не должен говорить с моими детьми.

Помощник шерифа Луис

Я отвожу Кристину в дальний угол вестибюля. Опять то же самое. Кристина дважды в год закатывает мне скандалы при посторонних, а потом приходит в себя, просит прощения, и до следующего раза мы живем, как жили.

— Что происходит? — спрашиваю я, стиснув зубы. — Я, между прочим, сейчас занят.

— Какая разница! — кричит она. — Ты все время занят! Мы тебя сутками не видим!

— Такая уж у меня работа! — говорю я громче, чем собирался. Я чувствую, что на нас многие оборачиваются. Краем глаза замечаю Тони, которая выбегает из больницы. Интересно, куда она помчалась? Известно ли ей, что Гриф где-то там, в лесу?

— И дело не только в работе. — Кристина кивает в сторону убегающей Тони. От возмущения у нее садится голос. — Ты мне изменяешь, Лорас! Вот и сегодня ты был с ней. Когда ей что-нибудь нужно, ты тут же бежишь к ней. Даже сейчас, когда я говорю тебе, что мы уезжаем, ты смотришь на нее!

Я снова поворачиваюсь к Кристине:

— Что значит — «уезжаете»? Тэннер правда там, в машине?

— Да, он спит. Я заблокировала дверцы. Не волнуйся. С ним все в порядке, — говорит Кристина.

— А если он проснется и вылезет? Господи, Кристина, о чем ты только думаешь? А ну, пошли!

— Да, Лорас, пошли. Попрощаешься с сыном. Мы с Тэннером уезжаем в Миннесоту.

— Что? На каникулы, что ли?

— Нет, не на каникулы, — передразнивает меня Кристина. — Насовсем. Пока я не устроюсь на работу и не найду нам приличный дом, поживем у моих родителей.

— Ты не можешь просто так взять Тэннера и уехать! — не выдерживаю я. — Ты не имеешь права отнимать у меня сына!

— Я не собираюсь отнимать у тебя сына. Ты сам давным-давно забыл, что у тебя есть сын! Ладно, подробности обсудим потом. Пошли, если хочешь с ним попрощаться.

— Кристина, ну зачем ты сейчас? — беспомощно спрашиваю я.

— Не «сейчас», а «наконец», Лорас. Мне до смерти надоело жить в ее тени!

— Прошу тебя, не уезжай. Мы все обсудим. Что-нибудь придумаем. — Моя просьба не убеждает даже меня самого.

— А ты хоть представляешь, как мне здесь жилось? — спрашивает Кристина. — Знаешь, как паршиво мне было в вашем городишке? Здесь всем известно, что у вас с ней был роман! Ты до сих пор не забыл ее, и я не могу с этим смириться. Я устала, Лорас. Я устала.

Цокая каблучками, она выходит на стоянку, к нашему универсалу. Я плетусь за ней, понимая, что должен поцеловать сына на прощание.

Мартин

Машину я специально остановил подальше от поворота на нашу дорожку. Выйдя, я вижу, что у нашего дома стоит патрульная машина. В ней сидит полицейский. Я его знаю. Он резервист, прихожанин моей церкви. В салоне горит свет, и я вижу его лицо; он пьет кофе и читает. Я незаметно крадусь мимо и прячусь на заднем дворе у Кларков. Теперь надо ждать.

Я стою за декоративным кустом — мой отец назвал бы такой «сорной травой», ствол у него тонкий, не толще моего запястья, с шероховатой корой. От земли веет жаром, зато поднялся легкий ветерок — наверное, северный, потому что он принес с собой желанную прохладу. Здесь довольно уютно. Если бы не срочное дело, я бы, наверное, вздремнул, но карман оттягивает револьвер. Он не дает забыть, зачем я здесь. Днем меня бы сразу заметили, а сейчас, в темноте, меня совсем не видно. По крайней мере, я на это надеюсь. Зато я сам отлично вижу машины Антонии и Грифа. Они обе стоят на дорожке, возле двери черного хода.

С моего наблюдательного пункта просматривается и их кухня. В доме темно. Я заранее придумал, что скажу, если резервист меня заметит. Совру, будто заметил подозрительную фигуру возле дома соседей и пришел посмотреть, в чем дело. Конечно, вряд ли мне поверят… И все-таки надо выждать и немного успокоиться. Пока я еще не могу рассуждать здраво. Обычно логика всегда приходит мне на помощь. С точки зрения нормальной логики нет никакого смысла караулить с оружием того, кто похитил и обидел мою дочь. Когда я немного успокоюсь и приду в себя, я пойму, что умные, интеллигентные люди так не поступают. Пока мне лучше забыть о том, что я возглавляю кафедру экономики в колледже Святого Килиана и всю жизнь ратовал за отмену смертной казни. Меня душит гнев. Воспоминания жалят меня, как растревоженный пчелиный рой, и я никак не могу успокоиться.

Ничего, скоро все закончится… Из леса кто-то выходит. Я различаю мужской силуэт — высокий, плечистый. Правда, идет он как-то неуверенно и то и дело спотыкается. Боится, мерзавец! Может, пойти ему навстречу? Иди… вернуться в дом тещи, убрать револьвер в футляр и спрятать на верхней полке шкафа, рядом с запылившимися семейными реликвиями. Задумавшись, я упускаю удобный момент и не успеваю совершить поступок, который изменил бы всю мою жизнь. К дому на высокой скорости подъезжает машина. Она останавливается рядом с двумя другими, и оттуда выходит Антония Кларк. Тень, вышедшая из леса, внезапно останавливается, а потом удаляется в другую сторону. Антония поворачивает за угол, направляется к резервисту. Они о чем-то негромко переговариваются, а потом все стихает. Мне кажется, я целую вечность сижу и слушаю, как бьется мое сердце. Перевожу взгляд с дома на лес и обратно — туда и обратно, туда и обратно. Я жду.

Вдруг над дверью черного хода загорается свет, и я вздрагиваю от неожиданности. Распахивается дверь, и Антония выходит во двор. На плече у нее сумка, в руках надувная подушка и игрушечная обезьянка. Она долго всматривается в темноту, а потом идет в сад — на то место, где несколько часов назад работали криминалисты. Я жду, что Тони сядет в машину и уедет, но она не уезжает. Наоборот, нерешительно движется в сторону леса. И тут я понимаю, что снова встал перед важным выбором, способным изменить не только мою жизнь. Что мне делать? Предупредить Антонию или сидеть молча?