Книга Подумай дважды - Лиза Скоттолайн

Бенни рассматривала оружие: новенькая «беретта», предназначенная для женщин. Это было предложением мира, и даже Эллис выразила бы сожаление в подобных обстоятельствах.

— Простите, что я позволяла себе такие номера, девочки. Я слегка не в себе… из-за квартиры и всего прочего.

— Я тоже извиняюсь. — Кейтлин порылась в сумочке и вытащила мешочек с белыми капсулами. — Вот. Возьми пилюльку. Будешь лучше себя чувствовать.

— Я не в том настроении.

— Брось, мы знаем, как тебе досталось, Эл.

Бенни чувствовала, что они наблюдают за ней и ждут. Она в жизни не брала наркотиков, но не хотела, чтобы у них появились какие-то сомнения. Она сунула револьвер в карман, взяла из рук Кейтлин мешочек и, кинув в рот капсулу, разжевала ее, не запивая.

— Всего одну?

— Слушай, вам надо идти. Я позвоню, как только раздобуду другого поставщика.

— Только, пожалуйста, не тяни слишком долго, — сказала Кейтлин, и Кендра кивнула.

— Эллис, серьезно, я рассчитываю на дополнительный доход. Я теряю клиентов из-за этой экономии. И хочу, чтобы все изменилось.

— Я поняла тебя. — Бенни подошла к дверям, открыла их и жестом предложила им пройти в коридор. — Я буду на связи. Не волнуйтесь.

Они вышли, и Бенни закрыла за ними дверь. Теперь она могла оценить разгром в квартире. Разбитая лампа, разбросанные бумаги… Это было странно — она стояла в квартире Эллис в роли Эллис; только что она приняла наркотик, и в кармане у нее был заряженный револьвер. Она попыталась представить Эллис в своей квартире, где она изображала бы Бенни. И к тому же они поменялись бизнесами.

Ее взгляд упал на что-то яркое рядом со столом. Это была красная книжка, выскользнувшая из толстого конверта. Она подошла, подняла конверт и заглянула в него. В нем не было ни счетов, ни печатных текстов; вместе с книжкой там находилась пачка писем. Бенни вытащила блокнот, который оказался дневником Эллис времен учебы в колледже; на шагреневой обложке сусальным золотом было вытеснено ее имя. Пачка писем служила закладкой, и, отодвинув их, она открыла дневник на этой странице.

«Старший класс, бал чудовищ», — прочитала наверху страницы над фотографией пары, танцующей в костюмах Хеллоуина. Ее взгляд тут же упал на Эллис — боже, до чего они похожи! — это все равно что смотреть на свою собственную фотографию. Эллис была в костюме Алисы в Стране чудес — синий комбинезон с белым передничком. Она танцевала с высоким мальчиком в одеянии кролика, с такой же высокой шляпой. Он был красив, хотя его правую щеку пересекал рваный шрам, очень строен, его темные глаза живо блестели, и тонко очерченные губы расплывались в широкой улыбке. Под фото красовалась подпись: «Эллис и ее Сумасшедший Шляпник».

Бенни, держа дневник, села на диван. Она никогда не видела изображений Эллис времен ее учебы в колледже и стала листать дневник в поисках новых откровений. Их не оказалось. Тогда она попыталась найти более поздние фотографии. В самом конце альбома она нашла еще одно фото Эллис и в очередной раз убедилась, что они с ней похожи как две капли воды. Подпись под снимком гласила: «Объятия и поцелуи с Самым Большим Дейвом, ЛНВ».

Любовь навечно?

Бенни пролистала фотографии старшеклассников в поисках «Самого Большого Дейва». Она обнаружила его, когда добралась до буквы Г. Здесь было старое фото «Сумасшедшего Шляпника», она опознала его по шраму на щеке. Его звали Дэвид Гамил, он играл в баскетбол в «Интрамурале» и был членом корпуса офицеров запаса. Под фото подпись: «Эллис, ты моя волшебница. ЛНВ». На обрезе листа он написал аккуратным почерком: «Моя любовь навсегда и навечно».

Она моргнула, удивленная тем, что Эллис была способна на нормальные любовные отношения. Неторопливо перелистывая страницы, она заметила кое-что еще. Тут не было никаких других рукописных заметок от друзей под их фотографиями. Она добралась до внутренней стороны передней обложки, а затем и до задней. Никаких дружеских надписей! Подумав минуту, она оторвала взгляд от дневника и внимательно осмотрела столы и полки в гостиной. Но и тут не было никаких фотографий, даже на полу. Не было их и в спальне. У Эллис вообще не было друзей, и ни у кого из сестер не было своей семьи.

Бенни вспомнила свой собственный дом. В нем не было никаких фотографий, кроме, пожалуй, Медведя. Именно поэтому Эллис могла полностью подражать ее жизни, и никто не мог ее заподозрить. Потому что, по сути, толком никто не знал Бенни. Она держала дневник и вдруг заметила, что кровь на руках, там, где она сняла бинт, высыхает. Она бы хотела рассмотреть ее на клеточном уровне, вплоть до самых сложных молекул ДНК. Ведь это были и молекулы ДНК Эллис. В них обеих была и хорошая кровь, и плохая. Но в какой пропорции?

Она отбросила эти мысли и взялась за пачку писем, перехваченных толстой резиновой лентой, их было около десяти. Она вытянула из пачки первое письмо, которое было адресовано Эллис, на ее адрес. Почтовая марка была иностранная, с арабским шрифтом. Она вытянула единственный листик из блокнота и прочитала:

«Дорогая Эллис, как хорошо, что ты вернулась ко мне, хотя я служу тут уже третий срок. Начальство позволяет нам пользоваться страницей „Фейсбук“, но мы предпочитаем PG-13. Ха! Все эти годы я думал о тебе и счастлив, что у тебя новая работа и что вообще у тебя все хорошо…»

Взгляд Бенни скользнул к концу письма. Оно было подписано: «Люблю. Дейв». Значит, Эллис возобновила связь с Дэвидом Гамилом из колледжа. Удивившись, Бенни проверила дату письма. Оно было отправлено два года назад, примерно в то время, когда Эллис стала работать в PLG. Бенни просмотрела другие конверты, которые были сложены в хронологическом порядке. Она перешла ко второму письму, которое пришло через два месяца после первого:

«Дорогая Эллис, я люблю получать твои письма и посылки, они напоминают мне о доме, о днях в колледже и, конечно, о тебе, как счастливы мы тогда были. Все ребята завидуют мне, что я получаю такие вкусности, но ты отнюдь не обязана слать мне „Плейбой“. Я раздаю их, потому что все больше и больше думаю о тебе…»

Это помогло понять Бенни, что у Эллис была и хорошая сторона и что она не ошибалась, доверяя ей. Хотя сейчас, после всего пережитого, в это трудно было поверить. Бенни просмотрела еще несколько писем:

«Дорогая Эллис, я люблю тебя, и благодаря тебе для меня все изменилось, даже в этой чертовой дыре. Я так счастлив, что снова разгорелось наше старое пламя. Меня никогда не волновало, как бы поскорее вернуться домой вместе со своими ребятами. Но сейчас я только и мечтаю кончить тут свою работу и увидеть тебя…»

«Дорогая Эллис, я думаю о тебе все время, днем и ночью, а большую часть времени здесь приходится сидеть и ждать. Мой приятель Моджо говорит, что это как в бейсболе — бежишь и ждешь. Мы скоро выходим на операцию, но не беспокойся…»

«Дорогая Эллис, порой мне тут становится так муторно! Я обливаюсь потом в своем обмундировании, от меня чертовски несет, и единственное, что я хочу, — это кончить свою работу здесь, вернуться домой и уложить тебя в постель. Я часто смотрю на твою фотографию, Моджо говорит, что его жена куда красивее, но он думает, что очереди трассеров еще красивее…»