Книга Тайный мир Шопоголика - Софи Кинселла

— Но… почему?

— Мартин им сегодня утром позвонил, — объясняет Дженис, —хотел узнать, сколько нам причитается. В газетах писали, что вкладчики смноголетним стажем получат несколько тысяч. Но… — она косится на Мартина.

— Но что? — Я начинаю волноваться.

— Но мы уже не попадаем в эту категорию, — неловко говоритМартин. — Потому что мы сменили банк. По нашему старому вкладу нам быполагались бонусы, а теперь… — Он кашляет. — Хотя кое-что нам, конечно,выплатят… фунтов сто.

Я смотрю на него в полном недоумении. — Но вы же сменилисчет совсем недавно…

— Две недели назад, — уточняет он. — В том-то и штука. Еслибы мы еще немного повременили… Ладно, что сделано, то сделано. Сейчас-то какойсмысл жаловаться. — Мартин смиренно пожимает плечами и улыбается Дженис, и онаулыбается ему в ответ.

А я отвожу взгляд и кусаю губы.

Потому что меня охватывает гадкое чувство. Они же решилисменить банк с моей легкой руки. Они спросили у меня совета, и я его дала. Ноесли подумать, кажется… уже тогда до меня доходили слухи о предстоящем слиянии.Господи. Неужели я тогда знала? И могла это предотвратить?

— Мы и подумать не могли, что будут выплачивать бонусы. —Дженис ласково кладет руку на плечо мужу. — Такую информацию они держат всекрете до последней минуты, разве нет, Бекки?

Я не в состоянии ответить — у меня горло свело. Теперь я всевспомнила. Первой о будущем слиянии упомянула Алисия. За день до моего приездак родителям. Потом Филип на работе разглагольствовал на эту тему. Что-то овкладчиках и выгоде. Только… я не слушала. Кажется, в это время красила ногти.

— Они утверждают, что если бы мы не сменили банк, нам бывыплатили двадцать тысяч, — угрюмо говорит Мартин. — Даже думать об этом нехочется. Но Дженис права. Мы не могли знать заранее. Никто не мог знать.

Господи, это я во всем виновата. Я одна. Если бы я хоть разв жизни напрягла мозги и подумала…

— Бекки, не расстраивайся так! — утешает меня Дженис. — Тыне виновата! Ты же не знала! Никто не знал! Никто и не…

— Знала, — слышу я свой тихий голос. Изумленная тишина вответ.

— Что? — слабым голосом спрашивает Дженис.

— Не то чтобы знала, — отвечаю я, глядя в землю, — но доменя доходили слухи. Мне надо было предупредить вас. Но я… просто не подумала.Я забыла. — Заставляю себя взглянуть на них. Мартин потрясен. — Простите…простите меня. Это я во всем виновата.

Пауза, во время которой Дженис и Мартин переглядываются, а ясутулюсь и опускаю руки, полная ненависти к себе самой. Слышу, как в домезвонит телефон. Кто-то снимает трубку.

— Ясно, — наконец нарушает молчание Мартин. — Ну… неволнуйся. Всякое случается в жизни.

— Не вини себя, Бекки, — ласково произносит Дженис. —Решение сменить банк приняли мы, а не ты.

— Тебе самой в последнее время тоже несладко пришлось. Из-заэтого ужасного преследователя.

Вот теперь я точно разревусь. Я не заслуживаю их доброты.Они потеряли двадцать тысяч из-за моей лени. Они потеряли двадцать тысяч,потому что я ни черта не знала из того, что обязана была знать. В конце концов,я же финансовый обозреватель!

Я вдруг осознаю, что скатилась на самое дно. Что у меняесть? Ничего. Абсолютно ничего. Я не в состоянии распоряжаться своими деньгами,я не в состоянии выполнять свою работу, и у меня нет мужчины. Я обидела лучшуюподругу, наврала родителям и теперь напакостила соседям. Единственное, что мнеостается, — уйти в монастырь, чтобы никому больше не навредить.

— Бекки? — Это папа. Идет к нам по лужайке, и лицо у неговзволнованное. — Бекки, ты только не волнуйся, но я сейчас говорил с этимДереком Смитом.

— Что?! — Я бледнею.

— Преследователь? — в испуге ахает Дженис.

— Весьма неприятный тип, должен вам сказать. На редкостьагрессивно со мной разговаривал.

— Он знает, что Бекки тут? — беспокоится Дженис.

— Нет. Явно наугад позвонил. Я с ним очень вежливопобеседовал, сказал, что тебя тут нет и я понятия не имею, где ты.

— А… он что? — напряженно спрашиваю я.

— Придумал какую-то ерунду, будто ты собиралась с нимвстретиться, — качает головой папа. — Парень явно не в своем уме.

— Вам надо сменить номер, — рекомендует Мартин.

— А откуда он звонил? — волнуется Дженис. — Он ведь можетбыть где угодно! — И она начинает оглядываться вокруг, как будто ожидая, чтомой преследователь вот-вот выскочит из-за кустов.

— Совершенно верно, — соглашается папа. — Бекки, я думаю,тебе стоит вернуться в дом. Никогда не знаешь, чего ожидать от этих маньяков.

— Хорошо, — еле слышно говорю я.

С трудом верю, что все это творится со мной наяву. Смотрю напапино доброе лицо и чувствую, что сейчас меня прорвет. Ну почему я не сказалаим с мамой всю правду?! Почему я сама втянула себя в это?

— Дорогая, ты плохо выглядишь, — говорит Дженис. — Иди,выпей чашечку чая.

— Да, пожалуй, пойду.

И папа под руку ведет меня к дому, как будто я калекакакая-то.

Ситуация выходит из-под контроля. Теперь я не толькочувствую себя полной неудачницей, я еще и не чувствую себя в безопасности. Мненеспокойно, неуютно и очень страшно. Я сижу на диване рядом с мамой, пью чай,смотрю телевизор и при малейшем шуме с улицы вздрагиваю.

А что, если Дерек Смит едет сюда? Сколько времени емупонадобится, чтобы доехать из Лондона? Полтора часа? Два, если на дорогахпробки?

Нет, он не поедет — у него найдутся дела поважнее.

Хотя, может, и поедет.

Или пошлет судебных приставов. Ужас. Представляю, как в домвходят страшные дядьки в кожаных пиджаках, и живот сводит судорогой. Я и впрямьчувствую себя так, словно за мной охотится маньяк.

По телевизору началась реклама, и мама берет каталог товаровдля сада и огорода.

— Смотри, какая прелестная птичья купель, — говорит она. —Хочу поставить такую в саду.

— Прекрасно, — бормочу я, не в состоянии сосредоточиться наее словах.

— У них еще есть отличные навесные цветочные ящики для окон,— добавляет она. — В твоей квартире они бы пришлись очень кстати.

— Да, возможно.