Книга Две недели на соблазнение - Сара Маклейн

Глаза Джулианы расширились, и она пробормотала:

— Что это значит?

Прошла секунда-другая. Потом он предложил ей руку и сказал:

— Ночь костров. Сейчас начнется.

«Почему бы один раз не попробовать жить сегодняшним днем?»

Эти слова звучали в ушах Саймона, когда они стояли перед жарко полыхающим костром.

Всего один вечер.

Один вечер, который будет принадлежать им, который они вместе проведут здесь, в деревне. Без груза ответственности и беспокойства… Только Ночь костров — и ничего больше.

Но что, если он захочет большего? Нет, это для него невозможно.

Только один вечер. Только этот вечер.

И снова Джулиана бросила ему вызов, а он…

Он боялся его принять.

Саймон чуть повернулся, чтобы видеть ее всю. Она стояла к нему в профиль, устремив взгляд на костер, и на лице ее сияла радость. Ее черные волосы блестели в свете костра, переливаясь бликами красного и оранжевого, словно какое-то восхитительное живое существо.

Почувствовав его взгляд, она повернулась к нему. Когда их взгляды встретились, у него перехватило дух.

Она прекрасна. И он хочет провести этот вечер с ней. Хочет того, что может получить от нее.

Он наклонился и прошептал ей в ухо:

— Я бы хотел попробовать.

Она чуть отстранилась, и ее голубые глаза сверкнули в темноте.

— Ты уверен?

Он кивнул.

Губы ее расплылись в широкой улыбке, и она спросила:

— А что теперь?..

Заметив, что люди начали отходить от костра, возвращаясь к другим развлечениям, он предложил ей руку.

— Не желаешь ли прогуляться со мной по площади?

Джулиана долго смотрела на его руку, и он понял ее колебания, увидел в ее взгляде беспокойство.

— Один вечер, — напомнил он. Хотя чувствовал, что этого будет мало.

Она наконец кивнула:

— Да, один вечер.

Она приняла его руку, и некоторое время они шли молча. Потом Джулиана, кивнув, с улыбкой сказала:

— Признаюсь, я польщена. Ведь все это в честь католиков.

Тут подул холодный ветер, и Саймон едва сдержался, чтобы не обнять девушку.

— В честь одного католика, — ответил он. — Гай Фокс чуть не взорвал парламент и короля. Ночь костров — в честь разоблачения «порохового заговора».

Заинтересовавшись, Джулиана спросила:

— Так то чучело посреди костра… это ваш Гай? — Герцог кивнул. А она повнимательнее присмотрелась к чучелу. — Он не выглядит особенно опасным.

Саймон весело рассмеялся. Взглянув на него с удивлением, девушка сказала:

— Мне нравится слышать такой ваш смех, ваша светлость.

Он энергично покачал головой.

— Сегодня никакой «вашей светлости». Уж если я получил вечер свободы, то не желаю быть герцогом. — Он не знал, откуда взялись эти его слова, но они были истинной правдой.

Она тоже засмеялась.

— Тогда кто же вы сегодня?

Ему не пришлось долго думать.

— Саймон Пирсон. Без титула. Просто мужчина. — На один вечер он мог вообразить, что этого вполне достаточно.

— И вы ожидаете, люди поверят, что вы просто мистер Пирсон?

Если это игра, то почему бы ему самому не установить правила? Он кивнул на ее сумочку и спросил:

— Это волшебное зелье?

Она пожала плечами.

— Вполне возможно, что и в самом деле волшебное.

Они подошли к палатке со сладостями и навесу, где продавали пироги со свининой и курятиной.

— Проголодались? — спросил Саймон.

Она кивнула, и он купил кулек пирогов и фляжку вина. Затем с улыбкой проговорил:

— Мистер Пирсон желает устроить пикник.

Джулиана широко улыбнулась в ответ.

— Что ж, не хочу разочаровывать его. Тем более в Ночь костров.

Они направились в более уединенное место лужайки. Усевшись на низкую скамейку, принялись за еду. И одновременно наблюдали за гуляющими. Мимо промчались дети, то ли догоняя кого-то, то ли убегая, и их звонкий смех еще долго звенел в воздухе.

Джулиана вздохнула и тихо проговорила:

— Когда я была маленькой, такие вот вечера были моими любимыми. Ведь в праздники всегда было меньше строгостей.

Саймон представил ее маленькой девочкой, слишком высокой для своего возраста и с копной пышных кудряшек. Улыбнувшись, он наклонился к ней и проговорил по-итальянски:

— Хотел бы я знать тебя тогда. Увидеть юную Джулиану в ее родной стихии.

Она засмеялась; ей понравилось, что он перешел на ее родной язык, — это придавало их беседе ощущение интимности.

— Юная Джулиана тебя бы шокировала. Я вечно была грязной и всегда заявлялась домой с каким-нибудь новым открытием. И меня постоянно ругали за то, что я громко кричу во дворе и таскаю печенье с кухни.

— Ты полагаешь, меня это удивляет?

— Пожалуй, нет. Не удивляет.

— А когда повзрослела, разбивала множество сердец на таких праздниках?

Он не должен был спрашивать о таком. Это неприлично.

Но ведь сегодня нет никаких правил. В этот вечер любые вопросы разрешены, не так ли?

Джулиана лукаво улыбнулась и опять пожала плечами.

— А… — Саймон вытянул перед собой ноги. — Вижу, я угадал.

— Да, был один мальчик. Его звали Винченцо.

— Расскажи мне эту историю.

— Каждый год в Вероне, в апреле месяце, проводится праздник Сан-Дзено. Город готовится к нему целую неделю и празднует почти так же, как Рождество. И вот как-то раз… — Она замолчала, словно не была уверена, стоит ли продолжать.

А Саймон вдруг понял, что ему ужасно хотелось услышать, что было дальше.

— Говори же… Сколько тебе тогда было лет?

— Семнадцать.

Семнадцать… Свежая и прекрасная — как и сейчас.

— А Винченцо?

— Не намного старше. Восемнадцать, быть может.

Саймон вспомнил себя в восемнадцать. И вспомнил, какие мысли были у него о женщинах и что ему хотелось с ними делать. А затем ему очень захотелось хорошенько поколотить того неизвестного итальянского мальчишку.

— Молодым людям было поручено помогать с приготовлениями к празднику, и я почти все утро носила еду в церковь. Всякий раз, как я приходила с новым блюдом, Винченцо был тут как тут, готовый помочь.

«Могу себе представить», — подумал Саймон, нахмурившись.