Книга Крестоносец. За Гроб Господень - Пол Догерти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Споры продолжались в том же духе. Многие стали считать священное копье всего лишь фальшивкой. Арнульф продолжал свои нападки, которые становились все более настойчивыми, пока не спровоцировали Пьера Бартелеми на открытое противостояние с несогласными. Он решил защищаться.
— Разожгите огромный костер! — воскликнул он. — И я возьму священное копье и пройду с ним сквозь огонь. Если это копье послано Богом, то я пройду сквозь огонь невредимым; если же нет, то я сгорю дотла!
Испытание огнем казалось единственным выходом из создавшегося положения.
Был назначен день: страстная пятница 1099 года. Пьер постился и молился. В назначенный день приготовили ровную полоску земли. В центре ее неплотно разложили кучу дров, протянувшуюся на расстояние пяти шагов. Воины собрались на близлежащих склонах, чтобы посмотреть на испытание огнем и стать свидетелями решения, которое примет Господь. Возле центра расчищенной площадки стояла группа священников, выступавших в качестве официальных свидетелей. Они были босые и в епанчах. Элеонора и Теодор тоже пришли посмотреть вместе с членами братства. Пьера Бартелеми вывели и сняли с него верхнюю одежду. Потом подожгли сухие оливковые ветви. Куча горящего хвороста высотой четыре фута, состоящая из двух частей, растянулась примерно футов на четырнадцать. Между двумя половинами кучи был оставлен промежуток величиной около фута. Огонь разгорелся и загудел. Раймунд Агильерский, капеллан графа Раймунда Тулузского, обратился к армии и сказал зычным голосом:
— Если всемогущий Господь действительно говорил с этим человеком с глазу на глаз, а святой Андрей рассказал ему, где спрятано копье, то этот человек пройдет сквозь огонь невредимым. А если произойдет иначе, то это будет означать, что он лжец! Тогда пусть сгорит и он, и копье, которое он понесет в своих руках.
Все воины стали на колени и выкрикнули в ответ: «Аминь!»
Языки пламени взлетали все выше; жар усиливался. Пьер Бартелеми совершил коленопреклонение, принял благословение священника, а потом вскричал своим громким скрипучим голосом, что видит Бог — он не солгал. Он также попросил армию молиться за него. Священник взял копье, завернутое в льняную ткань, и дал его Пьеру Бартелеми в руки. Пророк поднялся и пошел прямо в огонь. Какая-то вспугнутая птица пролетала над костром; огонь подпалил ей крылья, и она камнем упала вниз. Однако Пьер прошел сквозь первую кучу, а потом, немного постояв, двинулся через вторую. Рев, приветствовавший его благополучное прохождение через огонь, донесся, казалось, до небес. Пьер поднял копье вверх; оно так и осталось завернутым в полотно, на котором не было никаких следов возгорания. Потом Пьер побежал к собравшимся зрителям с криком, что Господь подтвердил: он — не лжец! Теодор взял Элеонору за руку и быстро увел подальше от места события, поскольку ситуация была чревата бунтом. Все сгрудились вокруг Пьера Бартелеми. Элеонора так и не узнала, что же на самом деле случилось впоследствии. То ли в результате чрезмерного восторга толпы, то ли недруги постарались, но этот горячий прием причинил ему больше вреда, чем сам огонь: ноги пророка были сломаны в двух или трех местах, и была серьезно повреждена его спина. Пьера бы вообще разорвали на части, если бы не подоспел граф Раймунд со своими подручными. Он пробился сквозь толпу, освободил его и быстро отвез в хижину Раймунда Агильерского. Однако толпа, считая, что стала свидетелем великого чуда, бросилась теперь к костру и разобрала его уголья как священные реликвии.
Немедленно по лагерю стали распространяться слухи, что Пьер избежал испепеляющей силы огня, что было якобы подтверждено свидетелями, вызванными для осмотра его тела и лица. Однако другие утверждали, что Пьер слег из-за того, что его поразил огонь. Как бы там ни было, а на следующий день после ордалии, в страстную субботу Пьер Бартелеми умер от полученных ран и был похоронен на том же месте, где проходило великое испытание огнем. Если граф Раймунд рассчитывал, что чудо заставит несогласных умолкнуть, то он ошибся. Слухи так и продолжали ходить по лагерю: Пьер Бартелеми — шарлатан, а священное копье — подделка. Раймунд продолжал отчаянно цепляться за власть, но было поздно: ее уже готовы были взять в свои руки Готфрид Бульонский и Роберт Нормандский, и в этом им способствовали такие, как Гуго и Готфрид. «Армии Господа» надоела осада Аркаса. Их ждал Иерусалим, к которому приближалась египетская армия. Они должны были захватить Священный Город немедленно! Как будто ведомые какой-то силой, воины «Армии Господа» свернули свои шатры, сожгли хижины и, распевая гимны и псалмы, направили свои стопы к Иерусалиму. Раймунд Тулузский по-прежнему настаивал на своем. Его неудача под Аркасом заставила правителя Триполи задуматься: неужели франки настолько слабы, что не могут взять какой-то горный форт? И послал вдогонку рейдерские группы. Ответный удар Раймунда был быстрым и свирепым. Рейдерские группы попали в засаду и были уничтожены, а трупы убитых турок бросили в акведук, ведущий к Триполи. Обезглавленные трупы поплыли по течению, а из их рваных ран пузырилась кровь.
День святой Марии Магдалины, 24 июля 1099 г.
Tam sancta membra tangere.[16]
Святой Венанций Фортунат. Гимн в честь Креста
«Армия Господа» упорно и неустанно двигалась на Иерусалим. Франки распевали гимны и скандировали полюбившиеся строки из псалмов, среди которых были, например, такие: «Один день в твоей обители — как тысяча в иных». Эти слова явно не касались той земли, по которой они шли. Стояло лето, и его палящая жара изнуряла силы армии. Солдатам досаждали клубы пыли и тучи злобных комаров и мух. Армия держалась прибрежной дороги — узкой и опасной. К счастью, противник не пытался устроить крестоносцам засаду, даже когда те огибали округлый неприступный мыс, выдававшийся в море. Это было очень опасное место, которое местные жители называли «Божий Лик». Они предупредили франков и посоветовали им обходить этот вселяющий страх выступ вереницей по одному. Так они и сделали, и все прошло хорошо. И таких опасных переходов было много на пути «Армии Господа». Потом они переправились через Собачью реку и обошли Бейрут стороной. Крестоносцы шли мимо мраморных руин, оставшихся от когда-то великолепных дворцов, и проскальзывали под красивыми, однако уже осыпающимися арками, которые построили римляне. Так они и дошли до Сидона.
Там они отдохнули и подкрепились возле оросительных сооружений. Паломники срезали сладкий как мед тростник, известный под названием «сюкра», и жадно высасывали его сок. Потом они двинулись дальше, таращась удивленными глазами на некогда славный Тир. Им помогали советами местные христиане-марониты. Они рассказали, что если идти дальше на юг, то источников воды будет встречаться мало, а опасных переходов — много. Однако «Армия Господа» упрямо держалась прибрежной дороги, все время с опаской поглядывая на сушу, побаиваясь фланговой атаки турок или сарацин, которая могла сбросить их в море. Воды было мало, зато в полупустынной каменистой местности кишмя кишели змеи и василиски, от укусов которых паломники сильно страдали. Бредя водой, мужчины, женщины и дети (и сама Элеонора) настойчиво рыскали в ее поисках, но чаще они находили не воду, а нарывались на этих опасных гадов, из-за укусов которых тела людей горели мучительным огнем. Как писала в своих хрониках Элеонора, из-за этих укусов пить хотелось так сильно, что некоторые люди бросались в море и жадно глотали морскую воду, которая лишь усиливала жажду.
