Книга Александр Солоник - киллер на экспорт - Валерий Карышев

Больше о делах не говорили. Лишь через два дня Крапленый как бы между делом завел разговор об оставшихся в столице урицких.

— Лидера теперь нет — вот что плохо, — сказал он задумчиво и печально. — Теперь главное, чтобы ваши пацаны не разбежались, не раздробились. Нужен такой человек, который бы всех авторитетом держал, а не страхом. Понимаешь мою мысль, Свеча? — спросил законник и выразительно взглянул на собеседника.

Нет ничего хуже, чем ждать и догонять — с этим утверждением офицер столичного РУОПа Олег Иванович Воинов был согласен на сто процентов.

Впрочем, догонять, задерживать, сажать в следственный изолятор, шить дела — эти профессиональные занятия руоповца все-таки были немного проще: сказывался богатейший опыт.

А вот ждать… Воинов умел и ждать. В отличие от многих коллег, он никогда не стремился к дешевым, сиюминутным победам, о которых забывают на следующий же день, предпочитая вдумчивую, кропотливую работу, которая рано или поздно оборачивается серьезным успехом. А такая работа невозможна без ожидания.

За Свечниковым и его быками продолжали следить. Правда, урицкие спешно выехали из Москвы, но прослушка телефонов родственников и знакомых позволила быстро вычислить их местонахождение. Не рискуя появиться в столице, бандиты сидели в Ялте, ожидая, как будут разворачиваться дальнейшие события.

Вчера стало известно: Виктор Гольянов, один из самых приближенных к Свечникову людей, известный в группировке под кличкой Мустафа, звонил своей московской подружке и в разговоре между делом сообщил, что сегодня утром прилетает в столицу. Воинов сразу же распорядился выслать в Домодедово «наружку» для наблюдения.

Топтуны вели Мустафу несколько дней, и за это время вот что выяснилось. Гольянов побывал в нескольких туристических фирмах и во всех интересовался турами в Грецию.

Интуиция подсказала Воинову: эта поездка прямым или косвенным образом связана с Солоником. Дождавшись возвращения из Ялты Свечи с остальными бандитами, он отдал приказ…

Конец ноября выдался в Москве хмурым, холодным и дождливым. С самого утра накрапывал мелкий дождик, порывистый ветер морщил лужи, и толпы пассажиров, мерзшие на остановках юго-западной окраины столицы, прятались в ожидании транспорта под навес.

Впрочем, невысокому, чернявому — похожему на татарина — молодому человеку долгое ожидание общественного транспорта не грозило: его автомобиль — длинная, зализанная «Тойота-Кэмри» — гарантировал максимум удобств и комфорта в любую погоду.

Выйдя из подъезда, он привычным движением нащупал в кармане кожанки ключи и двинулся по направлению к паркингу. Неожиданно перед ним вырос высокий, плечистый мужчина.

— Виктор Гольянов?

Владелец «Тойоты», едва взглянув на подошедшего, инстинктивно сунул руку в карман, но в это самое время двое точно таких же мужчин профессионально заломили ему руки за спину, щелкнув на запястьях наручниками, а четвертый, взявшийся невесть откуда, как чертик из табакерки, сунув под нос красную корочку, произнес суконным голосом:

— Ну что, Мустафа, добегался? Московское Региональное Управление по борьбе с организованной преступностью. Ты задержан по подозрению в связях с организованной преступностью и потому веди себя спокойно.

Спустя минут пять порученец Сергея Свечникова в наручниках сидел в салоне ментовского джипа. С обоих боков его подпирали плечистые оперативники. На переднем сиденье, рядом с водительским, восседал достаточно немолодой мужчина с редкими желтыми зубами и короткой стрижкой. Судя по всему, он и был среди оперов главным.

— Гражданин Виктор Гольянов, уроженец Казани, одна тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения, временно не работающий, прописанный по адресу: Москва, улица Могилевская, дом… квартира… это вы?

Тот, кого желтозубый назвал Виктором Гольяновым, промолчал.

— Зря отмалчиваешься, Мустафа, — вздохнул главный опер. — Тебя ждут очень крупные неприятности. Двести восемнадцатая на тебе уже висит. Достав из кармана только что изъятый браунинг, он предусмотрительно извлек обойму, передернул затвор и, повертев оружием перед носом задержанного, снова спрятал его в карман. — Организовать тебе семьдесят седьмую статью тоже несложно. Короче, у меня есть все основания для возбуждения против тебя уголовного дела. А теперь все по порядку: меня зовут Олег Иванович Воинов, я — офицер московского РУОПа. Больше тебе обо мне ничего знать не надо. Зато мы о тебе наслышаны. Ты один из боевиков так называемой урицкой преступной группировки. Или я неправ?

— Не бери на понт, начальник, — наконецто оправившись от первоначальной растерянности, процедил Мустафа сквозь зубы. — Стволто вы мне сами подкинули. Понятых не было, протокола тоже. А пальчики-то мои вы в запарке затерли. И вообще: любой базар — только в присутствии адвоката. Почитай как-нибудь Уголовно-процессуальный кодекс — интересная книга.

Нехорошая улыбка скривила лицо Воинова.

— Ну зачем же так: «пальчики», «понятые», «протокол»… И Уголовно-процессуальным кодексом меня пугать не надо. Читал, знаю. Только теперь в Москве другие времена, можно и без формальностей. Гражданин Гольянов, вы, кроме УПК, газеты читаете?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Мустафа не нашелся с ответом.

— И телевизор тоже не смотрите? — продолжал руоповец откровенно издевательски. — А зря, зря… Надо быть в курсе событий. Вы ведь не в лесу живете. — Неожиданно голос мента окреп, зазвучав металлом. — Так вот, поясню: в свете последних событий председатель Совета Безопасности дал нам неограниченные полномочия в борьбе с организованной преступностью. Подчеркиваю: не-о-гра-ни-чен-ны-е, — по слогам повторил он. — Теперь мы не нуждаемся даже в формальном обосновании наших действий. И ты, скотина, сейчас в этом убедишься… Поехали, — скомандовал он водителю.

Урча прожорливым мотором, ментовский джип тронулся и взял курс на выезд из Москвы…

Во время памятной для Свечникова беседы в кафе гостиницы «Ореанды» Крапленый вскользь упомянул о новых реалиях борьбы с оргпреступностью. И не ошибся: после того как во главе Совета Безопасности утвердился бывший десантный генерал с птичьей фамилией, прославившийся миротворческой деятельностью в Приднестровье и Республике Ичкерия, московские, да и не только московские бандиты взвыли, потому как их извечные оппоненты в лице мусоров получили воистину неограниченные полномочия.

И вскоре Мустафа убедился в этом. Выкатив на загородное шоссе, джип с руоповцами и задержанным проехал от кольцевой километров пятнадцать, после чего свернул на раскисшую от дождей проселочную дорогу.

Вода ртутно блестела в разъезженной колее проселка, отражая серое ноябрьское небо. Углубившись в редкий лесок, притаившийся за шоссе, машина остановилась, и задержанного вытолкнули в липкую, черную грязь.

— Поднимайся, поднимайся… — услышал Мустафа, и две пары сильных рук, подняв его из лужи, поставили на колени, лицом к передку машины.

Звякнули ключи, и один из руоповцев, сняв наручники, положил их в карман. Второй, подойдя поближе, сунул в руки Мустафы черенок лопаты.