Книга Гамбит Маккабрея - Кирил Бонфильоли

— Ты выдвигаешь…

— Да, дорогуша.

Похоже, тема на том исчерпалась. Но тут я придумал следующий вопрос:

— А что же ты рассчитываешь после этого получить, Иоанна?

— Тебя, дорогуша.

Я неистово заозирался: в комнате больше никого не было.

— Меня? — уточнил я.

— Да.

Ну что ж, подумал я. Задай глупый вопрос — получишь глупый ответ. Знала бы она, что полковник Блюхер предложил мне шанс на выживание в этой юдоли слез в обмен на проникновение в любую организацию, на управление которой могла бы претендовать Иоанна; знал бы полковник Блюхер, в какой убогий собачий завтрак я все это превратил. Я поднялся и учтиво озвучил нечто в том смысле, что мне настоятельно потребно встретиться с одним малым в баре «У Жюля» на Джермин-стрит.

— Да, сходи и хорошенько развейся, дорогуша; я уверена, ты меня простишь, если сегодня я не составлю тебе компанию.

Шах, мат и гол в мои ворота — как обычно.

22 Маккабрей узнает правду, вышибает стенку из кухонного буфета и обретает утешение в хлебе с вареньем

О безупречный рыцарь и благородный муж!

«Мерлин и Вивьен»[171]

ВОТ СТРАННОСТЬ: в разных местах людям свойственно пить разное. К примеру, я терпеть не могу коктейлей с шампанским, однако всегда принимаю парочку от одной конкретной хозяйки, ибо коктейль с шампанским, как вам скажет любой, способен доставить вас туда, где живете, очень быстро, а два позволяют мне совершенно игнорировать чрезмерную сопатку, коей наделена эта дама, и сосредоточиваться на иных ее чарах, отличающихся великой исключительностью. Если говорить об остальных примерах, существуют некоторые пабы, где я с сугубой естественностью заказываю черпак «Гиннесса» и «половинку» ирландского на гарнир; в Джерси есть один, где крупную порцию виски мне наливают в бокал свежевыжатого апельсинового сока, презрев воздетые брови прочих питухов; еще в одном месте, где я могу не бывать годами, мне без лишних слов нацедят пинту лучшего горького, а рядом положат шариковую ручку, потому что знают: я пришел сюда решать кроссворд. В Оксфорде есть итальянское заведение, куда я имел обыкновение заглядывать спозаранку по пути домой: там слишком тактичны, чтобы со мной здороваться, — они просто мешают мне массивный бренди с содовой и сострадательно помогают обхватить стакан пальцами. Существует даже такое местечко — за много миль от чего бы то ни было, — где я пью то, что, как мне представляется, зовется «Маргаритой»: оно происходит из заскорузлой от грязи бутыли без этикетки и, похоже, является 140-градусным томатным кетчупом. Примеры можно было бы множить, но клоню я вот к чему: по некой причине, стоит мне оказаться у «Жюля» на Джермин-стрит — а это, вероятно, лучший паб на всем белом свете, — я всегда заказываю канадский ржаной виски с имбирным ситро. После чего посылаю пианисту бокал вина с учтивым посланием, он мечет в меня учтивый же взгляд и «играет еще раз». Ингрид Бергман[172]не приходит никогда, но уж и помечтать нельзя, что ли?

Выполнив ритуал и призвав вторую порцию, я проделал путь к телефону и набрал «безопасный» номер полковника Блюхера.

— Лавка отечественных и колониальных товаров, — пропел знакомый голос.

— Ну да, а мне яйца пучит, — прорычал я, ибо пребывал не в настроении для уверток.

— Вот как? — отозвался голос. — В таком случае я бы предложила вам обратиться в Королевский хирургический колледж, где вам смогли бы растолковать что-нибудь к вящему благу.

— Грррр, — ответил я. Она бросила трубку. Я нашарил еще монету, набрал снова. — Пазалюста, мозно мне Папоцьку? — проскрежетал я сквозь стиснутые зубы.

— Зачем, сэр?

Я припомнил остаток идиотского пароля.

— Мамоцьке оцень плёхо.

Послышались щелчки, включились скрамблеры связи, и наконец на линии возник Блюхер.

— Я хочу с вами поговорить, — сказал я. — Немедленно. Я сыт уже вот посюда.

— Покуда?

Я ему сообщил. Он прибыл «сюда» менее чем через пять минут, что указывает на одно: Агентство, каково бы оно ни было, транжирит изрядные суммы американских налогоплательщиков на адреса, где его служащим обитать далеко не по чину. Больше того: Блюхер имел при себе зонтик, отчего даже отдаленно не стал походить на англичанина.

Я заказал — хоть и против шерсти — ему выпить. В конце концов, он мой гость.

— Всего два вопроса, — тонкогубо пробурчал я. — На кого именно я работал? Закончил ли я это делать? И если да, остаюсь ли я в живых?

— Это три вопроса, мистер Маккабрей. (Вы, вероятно, припоминаете, что еще в начале нашего знакомства я отчитал его за использование имени, коим меня нарекли при рождении.)

— Очень хорошо, три, — рявкнул я. — Стало быть, до трех вы считать умеете. Я знаю женщин, умеющих считать до девяти. Так начинайте с вопроса один и мягко перемещайтесь вниз по списку — своими словами.

— У меня авто… простите, машина снаружи. Давайте немного покатаемся, хм? После чего я отвезу вас домой.

Я немного подумал, затем согласился. В конце концов, я ему позвонил, ибо предчувствовал, что уничтожение его Агентством будет, по крайней мере, эффективным и гигиеничным; а это бесконечно предпочтительнее превращения в объект смертельных забав как для дам-террористок, так и для заточивших зуб китайских джентльменов.

Машиной его оказался отнюдь не огромный черный лимузин, на каких людей возят «прокатиться»; напротив, то был маленький «фиат-тополино», в котором не было ничего зловещего, кроме штрафной квитанции на ветровом стекле за незаконную парковку. Блюхер с оглядкой — словно благочинный, который потребил две порции пропитанного хересом бисквита и теперь пребывает в ужасе: вдруг его попросят дыхнуть в трубочку, — покатил на Гросвенор-сквер. К номеру 24 по Гросвенор-сквер, если точнее. А там — Американское посольство, но это вы и так знаете.

— Я туда не пойду, — сказал я.

— Я тоже. Мой стол по шею завален бумагами, и на всех — пометка «срочно». Я просто здесь остановлюсь, чтобы полиция не чинила мне хлопот: номер этой машины — в привилегированном списке.

— Вот уж точно — как живет другая половина, — пробормотал я.

— Итак, мистер Маккабрей, — ваши вопросы. Во-первых, вы работали на Организацию объединенных наций. О'кей, смейтесь, приятного вам наслаждения. Но так оно и есть. Мое Агентство тесно сотрудничает с одним конкретным подразделением ООН, и я совершенно искренне могу сказать, что за последние несколько недель мы добились крайне, крайне впечатляющих результатов.