Книга Уловка Прометея - Роберт Ладлэм

– Да неужели?

– Впрочем, при всем моем восхищении его полотнами, я бы сказал, что на самом деле несравненными следует назвать его карандашные рисунки. Вы согласны?

– О да, целиком и полностью! – воскликнула Жизель Арно. – Хотя сам Энгр считал свои рисунки халтурой.

– Да-да, я знаю – когда он жил в Риме и бедствовал, ему приходилось ради заработка рисовать портреты туристов. Но ведь некоторые величайшие полотна были созданы художниками, работавшими ради куска хлеба. На самом деле карандашные рисунки Энгра намного превосходят лучшие его работы в живописи. Использование белого цвета, черный фон, тонкая передача света – о, эти рисунки – подлинные шедевры!

Мадам Арно понизила голос и доверительным тоном произнесла:

– На самом деле, у нас в биллиардной висит несколько его рисунков.

* * *

Уловка сработала. Мадам Арно пригласила Брайсона и его спутницу пройтись по той части дома, что обычно была закрыта для гостей. Она предложила лично показать ему рисунки, но Брайсон отклонил это великодушное предложение. Нет-нет, он не может похищать ее у остальных гостей. Но если мадам Арно действительно не возражает, может быть, они сами быстренько взглянут на эти шедевры?

Пока они с Лейлой неспешно шли по коридорам и жилым, не рассчитанным на приемы комнатам, где на стенах висели уже менее впечатляющие работы не самых прославленных французских художников, Брайсон старался сориентироваться. Он хорошо подготовился: в той же Национальной библиотеке он отыскал сборник чертежей замков-памятников истории и изучил план Шато-де-Сен-Мерис. Брайсон знал, что Арно вряд ли станет менять планировку замка; единственное, что могло измениться, – это назначение комнат, размещение спален и кабинетов, в частности, личного кабинета Арно.

Брайсон рука об руку с Лейлой лениво прошел по коридору и свернул влево. Завернув за угол, они услышали негромкие приглушенные мужские голоса.

Брайсон и Лейла застыли словно вкопанные. Голоса постепенно сделались погромче и зазвучали более разборчиво. Разговор шел по-французски, но один из собеседников говорил с отчетливым иностранным акцентом: Брайсон быстро опознал в нем русского – возможно, уроженца Одессы.

– ...вернуться к гостям, – произнес француз.

Реплику русского Брайсон толком не расслышал.

– Но после событий в Лилле, – отозвался француз, – поднимется беспримерная волна возмущения. Путь будет открыт.

Знаком велев Лейле оставаться на месте, Брайсон распластался вдоль стены и принялся дюйм за дюймом бесшумно продвигаться вперед, прислушиваясь изо всех сил. Ни голоса, ни шаги, похоже, не приближались. Ник извлек из нагрудного кармана смокинга предмет, выглядящий как серебряная шариковая авторучка, затем вытащил из кончика «ручки» длинную тонкую проволочку, на вид словно бы сделанную из стекла, и растянул ее на максимальную длину – восемнадцать дюймов. Он согнул кончик гибкой оптоволоконной проволоки-перископа, затем принялся осторожно перемещать ее вдоль стены, пока она не высунулась из-за угла буквально на полдюйма. Теперь, глядя в маленький окуляр, Брайсон мог отчетливо разглядеть двух собеседников. Один из них – щеголеватый поджарый мужчина в массивных темных очках, почти лысый, – явно был сам Жак Арно. Он беседовал с высоким краснолицым мужчиной, которого Брайсон сперва не узнал. Лишь несколько секунд спустя до Ника дошло, кто перед ним: сам Анатолий Пришников.

Пришников. Тот самый магнат, который, как полагали многие, стоял за спиной марионетки, ныне занимающей президентский кабинет в Кремле, и которому и принадлежала реальная власть.

Слегка переместив оптоволоконный перископ, Брайсон обнаружил еще одного человека. Он располагался гораздо ближе – точнее говоря, сидел почти у самого угла. Охранник, причем наверняка вооруженный. А здесь, в начале коридора, у него пост. Еще раз передвинув перископ, Ник увидел еще одного сидящего человека – еще одного вооруженного охранника. Второй охранник находился в середине коридора, перед большой, обитой железом дверью.

Личный кабинет Арно.

В этой части замка не было окон; как правило, в таких местах кабинеты не размещают. Но Арно интересовали не виды, открывающиеся из окна, а безопасность.

Двое мужчин изобразили нечто вроде прощальных жестов, дающих понять, что разговор окончен, и, к счастью для Брайсона, зашагали в противоположную от него сторону. А значит, Брайсону и Лейле не нужно было немедленно исчезать отсюда.

Убрав оптоволоконный перископ и загнав его обратно в ручку-футляр, Брайсон обернулся к Лейле и кивнул. Женщина поняла его без слов. Они отыскали свою цель точку средоточия деловой активности Жака Арно.

Двигаясь все так же плавно и беззвучно, Брайсон принялся отступать и отступал, пока не оказался перед открытой дверью комнаты, мимо которой они незадолго перед этим проходили. Это была, как он успел еще тогда заметить, гостиная – темная и скромно обставленная. Очевидно, ею редко пользовались. Брайсон взглянул на светящийся циферблат своих наручных часов, «Патек Филлип». Выждав минуту, он подал знак Лейле, а сам нырнул в гостиную и укрылся в темноте.

Лейла двинулась по коридору в сторону комнаты, служащей Арно личным, тайным кабинетом. Она пошатывалась, словно пьяная. Вдруг она рассмеялась и произнесла, будто разговаривая сама с собой – но при этом достаточно громко, чтобы ее услышал охранник, сидящий сразу за углом:

– Где-то здесь точно должна быть уборная!

Женщина нетвердым шагом обогнула угол и натолкнулась на охранника, сидящего на изящном антикварном стуле. Охранник выпрямился и недружелюбно взглянул на нее.

– Puis-je vous aider? (Чем могу помочь?) – холодным тоном поинтересовался он, давая незваной гостье понять, что ей не следует идти дальше. Это был парень, которому едва исполнилось двадцать, с коротко стриженными черными волосами, густыми бровями и пухлым, круглым лицом. Узкие красные губы были сейчас задиристо поджаты.

Лейла хихикнула и, пошатываясь, подошла поближе.

– Не знаю, можете ли вы помочь мне, – провокационным тоном произнесла она. – Хотя... что тут у нас? Un homme, un vrai – настоящий мужчина. Не то что все эти педики и старые козлы, которые там собрались.

Угрюмое лицо охранника слегка смягчилось. Поняв, что гостья не представляет собой угрозы для святая святых Жака Арно, парень расслабился. На его щеках заиграл румянец. Несомненно, чувственные линии тела Лейлы и ее грудь, виднеющаяся в низком вырезе платья, произвели на охранника должное впечатление.

– Прошу прощения, мадемуазель, – нервничая, произнес он. – Пожалуйста, остановитесь – вам не следует идти дальше.

Лейла застенчиво улыбнулась и, протянув руку, ухватилась за каменную стену.

– А зачем мне идти дальше? – хрипловатым, призывным голосом произнесла она, придвинувшись еще чуть ближе к охраннику. – Кажется, я уже нашла то, что искала.

Она передвинула руку и подалась навстречу охраннику так что ее грудь еще больше высунулась из выреза.