Книга Арканум - Томас Уилер

– Говард, это же сейф Дюваля.

– Я знаю.

– Но его нельзя открывать.

– Почему?

Неожиданно Дойл осознал, что разбросанные по столу книгиоттуда, из сейфа.

– Вы совсем потеряли рассудок?

– Пока нет, – усмехнулся Лавкрафт.

– Но это книги культа ктулу!

– Мне это хорошо известно.

– И вы рискнули сломать на них печати и открыть ворота в Шамбалу?

Лавкрафт бросил на Дойла свирепый взгляд:

– Дариан хотел войны, он ее получит.

– Но это может стоить вам жизни!

– Прошу вас, оставьте меня одного, – сказал Лавкрафт и снова повернулся к зеркалу.

– Говард…

– Артур, мы не можем позволить, чтобы он добился успеха. – Голос Лавкрафта звучал бесстрастно и уверенно. – Цена тут не важна.

– Вы собираетесь принести себя в жертву? – взволнованно проговорил Дойл.

– Пожалуйста, заприте за собой дверь, а потом забаррикадируйте. И не заходите сюда, что бы ни услышали. Иначе я действительно погибну. Понятно?

– Хорошо. – Дойл неохотно подчинился. – Если вы этого хотите…

– Спасибо.

Дойл захлопнул дверь.

Пришлось взять из библиотеки большой ореховый шкаф, который втащили по лестнице четверо людей из команды Себастьяна. За одну сторону держал Отто, за другую – трое остальных. Шкаф закрыл не только вход в кабинет Дюваля, но и большую часть стены. Именно это Дойлу и было нужно. Охранять поставили Отто со строгим указанием ни в коем случае в кабинет не входить, какие бы звуки оттуда ни доносились. Аналогичные указания получили и другие члены команды Себастьяна, прибывшие в «Гнездо совы».

В доме застучали молотки и завизжали пилы. Кругом валялись опилки. Циркачи возились с веревками, проволокой, винтовыми стяжками, соединительными скобами, крюками, зажимами, цепными подъемниками и якорями.

К трем ночи часть плотницкой работы была закончена, и они смогли урвать несколько часов для сна.

Отто спал в обитом бархатом кресле из столовой, которое поставили перед шкафом. У ног возвышался пустой кувшин из-под кьянти. Раздался резкий звук, будто выстрелили из ружья. Он раскрыл глаза, заморгал, пытаясь вспомнить, где находится. Из-за двери кабинета донесся оглушительный смех, больше похожий на вой. Прошла минута, и снова вой, теперь уже с какими-то булькающими всхлипываниями.

Отто напряженно ждал. Тишина была глубокой и длилась долго. Он не вполне осознавал, что именно тревожит его в этой тишине, но воспринимал ее как разумное существо.

Следующий звук был ужаснее предыдущих. В возгласе можно было различить слова на непонятном гортанном языке. Затем опять тишина. Отто терзали жуткие предчувствия. Чем дольше длилась тишина, тем сильнее он желал, чтобы она закончилась. И тем сильнее боялся следующего крика. Он достал из жилетного кармана часы и не успел их раскрыть, как тишину прорезал вой страшнее, чем предыдущий. В нем ощущалась неописуемая тоска, смешанная с мольбой. Отто бросился к шкафу, начал отодвигать, но его остановил возникший в конце коридора Дойл.

– Не трогайте шкаф, – приказал он.

– Но там творится что-то кошмарное! – крикнул Отто.

Вой перешел в торопливый горячечный шепот, словно у Лавкрафта было мало времени, чтобы сообщить что-то очень важное. Вскоре его голос возвысился до истерического хохота, пресекся и перешел на более высокий регистр. Через полминуты он стал всхлипывать и говорить одновременно, не останавливаясь.

Из своей комнаты выскочила Эбигейл и подбежала к шкафу. Дойл поймал ее за руку.

– Нет! – простонала она. – Позвольте мне туда войти!

– Эбигейл, это его погубит.

– Но он так страдает.

– Мы ничего не можем сделать, Эбигейл. – Дойл взял ее за плечи. – Он старается для нас. Для тебя. Если мы сейчас войдем, он погибнет. Ты этого хочешь?

Она смущенно опустила голову.

– Послушай, – Дойл взял ее руки в свои, – в мире нет более квалифицированного специалиста по этим вопросам, чем Говард Филлипс Лавкрафт. Если мы сможем сейчас раскрыть для него свои сердца, я уверен, ему удастся отыскать обратный путь. Ты сможешь сделать это? Сумеешь вызвать его в своем воображении?

Эбигейл робко кивнула, и Дойл поцеловал ее в лоб.

– Это будет для него маяком, путеводной звездой.

У забаррикадированной двери кабинета собрались все. Некоторые заткнули уши, чтобы не слышать криков. Но хуже, когда наступала зловещая тишина, от которой душа переполнялась ужасом.

Наконец занялся рассвет. У шкафа стояли Дойл, Мари, Себастьян, Отто и доктор Фаустус. Бледные, осунувшиеся. Неудивительно, ведь проникновение в Зазеркалье воздействует на душу, оставляя в ней отпечаток, подобно тому, какой солнце оставляет на коже. Но если они, находящиеся в стороне, почувствовали это, то что должно произойти с тем, кто был в эпицентре?

– Давайте, – мрачно произнес Дойл.

Отто оттащил шкаф, открыв доступ к двери кабинета Дюваля.

– Я войду один, – предупредил Дойл и вставил ключ. Он шагнул в кабинет, закрыв за собой дверь. Примерно с минуту обозревал царивший там беспорядок. Перевернутые стулья, разбросанные по полу книги и свитки. Лавкрафта нигде не было. Дойл решил, что демонолога поглотило обсидиановое зеркало, но вдруг заметил тонкую руку, высовывающуюся из-за шведского бюро.

– Говард!

Рука не пошевелилась. Дойл подошел. Лавкрафт сидел, прислонившись спиной к стене. Одежда измята и пропитана потом. Очки валялись рядом, оправа погнулась. Изо рта пахло кислятиной. Кожа была настолько бледной, что отдавала голубизной.

– Говард!

Дойл опустился на колени, пощупал пульс и с облегчением обнаружил, что сердце, хотя и слабо, но бьется. Приподнял его веки, внимательно изучил расширенные зрачки и сунул под нос нюхательную соль. Голова Лавкрафта дернулась, а тело завибрировало. Демонолог брыкался и молотил руками направо и налево, но Дойл держал его, пока он не успокоился.

– Говард! Говард! Это я, Артур.

Неожиданно Лавкрафт вскочил, посмотрел невидящими глазами на Дойла и снова рухнул на пол. Дойл осторожно поднял его.

– Я ослеп, – произнес Лавкрафт.

– Спокойно, спокойно, Говард. – Дойл погладил его руку.

– Какой сегодня день?

– Понедельник. Прошла всего одна ночь.

– Тут где-то должна быть моя тетрадь. Найдите ее. Я обязательно должен сделать запись, прежде чем забуду.

Дойл подал ему тетрадь, и он начал что-то судорожно на ощупь записывать.