Книга Мертвая петля для штрафбата - Антон Кротков

— Командир, я сагитировал этого «кулака» на миллион, — с гордостью сообщил Нефёдову Красавчик. — Только это не ваш размерчик. Сейчас он притащит со склада другую.

— Да я не для себя, — поворачиваясь к выходу из лавки, пояснил Нефёдов. — «Сынок» совсем без тёплых вещей приехал. Шинелька-то китайская поганенькая оказалась. Но у меня всё равно таких денег нет… Ну да ничего, я ему свою куртку пока отдам, а там что-нибудь придумаем.

— «Сынку» я сам куплю! — безапелляционно заявил Лёня. — Как-никак он мой ведомый. И вообще, я за малого теперь несу персональную ответственность.

Неожиданно Лёня извлёк из кармана толстенную пачку банкнот и деловито начал отсчитывать нужную сумму. Борис заметил, что там не только юани, но ещё доллары и, кажется, даже британские фунты. Перехватив удивлённый взгляд командира, Лёня смутился и стал оправдываться:

— Только не подумай, что я продался вражеской разведке. Всего лишь несколько невинных коммерческих операций. Оказывается, местное население весьма хорошо относится к некоторым товарам отечественного производства. Да не смотри, Батя, на меня с таким осуждением! Во все времена дальновидные люди, отправляясь в далёкие страны, прихватывали с собой набор стеклянных бус и прочих безделушек для расчёта с туземцами…

«Сынку» помимо куртки, Лёня купил шикарный бостоновый костюм, несколько шёлковых рубашек и великолепные американские наручные часы, в которых можно было даже нырять под воду. Себе он тоже набрал всякого барахла, например, зачем-то приобрёл пробковый тропический шлем. Не забыл Лёня и про остальных. Всем лётчикам их группы он решил презентовать в качестве сувениров отличные шёлковые шарфы, которые в бою, когда приходится много крутить головой, защитят шею от натирания. Всё это Лёня уложил в купленный огромный чемодан, который метко назвал «Б-29». После «шоппинга» «Одесса» пригласил Нефёдова посидеть в хорошем заведении.

— Ты забыл про сухой закон? — упрекнул одессита Борис.

На это неунывающий балагур и жизнелюб с театральным возмущением воскликнул:

— Ни в коем случае, тунжа! Что по-китайски означает «товарищ». Мы будем только дегустировать блюда местной кухни.

Лёня вышел на центр улицы и что-то крикнул плохо одетому маленькому человеку, сидящему на расстеленной на земле циновке. Тот немедленно радостно вскочил на ноги, выкатил из переулка двухместный тарантас, впрягся в него и поспешил на зов «белого господина». «Только этого мне не хватало! — ужаснулся Нефёдов. — Если Бурда узнает, что мы ездили на рикше, как самые настоящие эксплуататоры местной трудовой бедноты, мне придётся положить на стол партбилет». Впрочем, не столько перспектива заиметь крупные неприятности по служебной и партийной линии останавливала Бориса. Воспитанному в духе революционного интернационализма, не единожды проливавшему кровь за свободу других народов, этому человеку казалась дикой сама мысль, что его, крепкого и ещё достаточно молодого мужчину, вместо лошади повезёт на себе худосочный маленький человек, и не только его одного.

Борис стоял в нерешительности, озираясь по сторонам. Он не знал, куда ему деться от позора. Нефёдову казалось, что все люди на этой улице смотрят на русского военного с осуждением. Ещё бы! Ведь он пришёл в эту страну, чтобы защитить её от империалистической агрессии, а вёл себя совсем как те, против кого он здесь воевал.

Между тем Лёня привычно уселся в экипаж, вальяжно развалился на удобном сиденье, положил нога на ногу и закурил только что купленную толстую гаванскую сигару. В пробковом шлеме, огромных солнцезащитных очках и высоких английских ботинках на шнуровке он был вылитый британский колонизатор.

Неожиданно в голову Борису пришла великолепная идея. С озорной мальчишеской улыбкой он усадил ничего не понимающего рикшу на сиденье рядом с опешившим от неожиданности Лёней, предварительно вложив в его руку несколько купюр, чтобы работяга не волновался насчёт заработка, а сам впрягся в повозку…

Люди на улицах останавливались как вкопанные, не веря своим глазам: европеец вёз на себе китайца! Всю дорогу шокированный не меньше китайцев Лёня убеждал командира, что тот совершенно напрасно глумится над местными обычаями и что лучше бы они пошли пешком, тогда бы он не чувствовал себя балаганным шутом, в которого все тычут пальцами. Впрочем, под конец поездки Лёня заявил, что тоже против эксплуатации дружественных пролетариев, и в следующий раз повторит «подвиг» командира.

Лёня попросил остановить рикшу напротив заведения с вывеской, которая недвусмысленно указывала, что под ней расположен вход в дом свиданий. Борис не особо удивился, теперь уже ожидая любых сюрпризов от своего компаньона по вылазке.

— А что, Батя, может, и впрямь заглянем в гнездо порока? — Лёня азартно толкнул Нефёдова в бок. — Местные куни, говоря по-местному девушки, большие озорницы и выдумщицы по части плотских удовольствий. Рекомендую.

В ответ ка предложение приятеля Нефёдов отвесил Лёне шутливый полупоклон:

— Боюсь у нас осталось времени лишь ка короткий перекус. Через час надо быть на аэродроме.

Как говорят китайцы, хороший повар приготовит всё, что имеет ноги, кроме стула. Хотя и многое из того, что ног не имеет вовсе, у китайцев тоже идёт в пищу. Поэтому, видимо, уже имевший неприятный опыт взаимоотношений с местной кухней «Одесса» несколько раз повторил официанту названия блюд, которые хотел бы заказать. Судя по всему, в них он был стопроцентно уверен. Борису же Лёня пояснил:

— А то принесёт отбивные из крысятины или салат из каких-нибудь жуков или гусениц, и ешьте на здоровье!

Действительно никаких сантиментов в отношении разной живности китайцы не испытывали, пуская в разделку и в котёл всё съедобное. Словно подтверждая это, сидящая на корточках у входа на кухню луноликая девица в кожаном переднике с меланхоличным видом выщипывала перья у живой курицы. Представители этого народа умели терпеть физическую боль и обычно не испытывали сострадания, причиняя её другим.

Официант принёс гостям тарелки с горячим супом из говядины и баранины с кусочками печёной лепёшки. Суп чем-то напоминал Борису среднеазиатский бешбармак, который ему приходилось пробовать в то время, когда после войны он уволился из армии и завербовался в ГВФ.

Лёня вдруг оживился:

— Командир, смотри, какая красотка подкатила!

Из остановившегося возле ювелирной лавки открытого лимузина собиралась выйти статная дама. Это была женщина на вид лет 35, метиска-китаянка с примесью европейской крови. У неё было очень правильное, благородное лицо восточной аристократки. Одета она была с большим вкусом. Водитель распахнул перед сидящей на заднем сиденье пассажиркой дверь и помог ей выйти. Даму сопровождала служанка.

Вдруг позади лимузина с визгом затормозил ещё один легковой автомобиль. Из него выскочили четверо мужчин и бросились к женщине. Один из них сбил с ног ударом в лицо шофёра дамы, второй грубо отшвырнул в сторону её служанку и набросился на вышедшего встречать богатую клиентку приказчика. Двое других схватили пассажирку лимузина и поволокли громко кричащую женщину к своей машине. При этом один мужик что-то возбуждённо говорил своей хрупкой жертве, кажется, чего-то требовал от неё. Происходящее напоминало сцену из остросюжетного иностранного фильма.