Книга Бешеный жив! - Виктор Доценко

- Ладно, пусть будет по-вашему, - нехотя уступил Васек-Беспалый.

Ребята попрощались, сели в машину и уехали.

Перевалило за полночь, и Роман, стараясь не шуметь, тихонечко открыл дверь своим ключом.

В квартире Ставропольского стоял невыветрившийся запах краски, и на стенах красовались новенькие обои, они говорили о только что закончившемся ремонте. Квартира была большая и уютная: чувствовались заботливые женские руки и хороший вкус хозяев. Внутри было тихо.

- Все спят, наверное, - почти шепотом проговорил Ставропольский, но в голосе послышались огорчение и недовольство.

- Это кто тут спит? - раздался бархатистый голос с едва уловимым особым смягченным выговором, присущим ставропольским жителям.

В прихожую вышла миловидная молодая женщина с прической в стиле Мирей Матье. На ней было черное короткое платье, подчеркивающее почти девичью фигуру. Глаза Романа засветились любовью.

- Я про детей и батю, - как бы оправдываясь, сказал Ставропольский и тут же, переводя разговор на другую тему, кивнул на Савелия. - Познакомься, Марианна, Серафим Кузьмич: благодаря ему ты видишь своего мужа целым и невредимым.

- Очень рада знакомству. Серафим - какое у вас редкое и интересное имя, - с особым изяществом Марианна протянула руку, к которой Савелий не мог не приложиться.

- Очень древнее русское имя. В православной мифологии Серафим - это шестикрылый ангел...

Ставропольский переглянулся со своим "вечным" телохранителем, вспомнив, что Саня-Багор уже называл их нового знакомца ангелом.

- Что ж, для Ромы вы, Серафим Кузьмич, действительно оказались ангелом-хранителем, - обворожительно улыбнулась Марианна.

- Называйте меня Семой. - Савелий несколько смутился от откровенных похвал.

- Сема? Мне нравится, - сказала Марианна.

- Может, хватит реверансов? - недовольно буркнул Роман, не скрывая ревности.

- Представляете, Сема, каково мне жить с этим человеком? Готов приревновать даже к телеграфному столбу. Тоже мне Отелло! - Она шутливо ткнула пальчиком в его большой лоб и ласково прижалась к могучей груди.

- Ревную? Еще чего! - изображая безразличие, воскликнул Ставропольский. Однако было заметно, что ему очень по душе ее нежность. - Мы зашли сказать, что все нормально и мы едем посидеть к Вачику.

- Ага, размечтался! - мгновенно вскинулась Марианна. - Идите мойте руки и в столовую! И никаких возражений! - В ее голосе было столько огня, что Роман развел руками.

- В такие минуты с ней лучше не спорить, - улыбаясь добавил он.

- Попробовал бы только... - прекратила пререкания Марианна.

Сразу сталоясно: в этой семье скучать не приходится, а Марианна относится к той категории женщин, которые за словом в карман не лезут и хотят, чтобы последнее слово всегда оставалось за ними. Но было видно невооруженным глазом: здесь царит любовь...

Когда мужчины вошли в столовую и обнаружили там большой стол, щедро уставленный разными вкусностями и напитками, Савелий с восхищением заметил:

- А вы, Роман, говорили о каком-то там ресторане: нет ничего вкуснее домашней пищи, а от запаха, можно с порога захлебнуться слюной!

- Да, лучше моей Марианки никто не умеет готовить, - подхватил довольный хозяин дома.

Приняв немного на "грудь" и насытившись блюдами вкусной кавказской кухни, Роман сказал:

- Марианночка, вы здесь с Саньком покоротайте время, а нам принеси чего-нибудь в кабинет: нам с Семой поговорить нужно...

- Ну, вот, так хорошо сидим, а ты хочешь все испортить своими разговорами, - игриво надула губки Марианна. - Может, на завтра перенесете ваше общение?

- Действительно, Роман, засиделись мы: время-то к трем близится. Пора, как говорится, и честь знать. - Савелий встал из-за стола.

- Здрасте, приехали! - недовольно буркнул Роман, - да кто ж вас отпустит, Сема? Места вполне достаточно: для вас приготовлена отдельная комната.

- Конечно, Сема, оставайтесь, я же не к тому, что позд-но, - поддержала мужа Марианна.

- Даже и не знаю, - нерешительно проговорил Савелий, - не хочется вас стеснять.

- Никого вы здесь не стесните! - убежденно произнесла Марианна. - Оставайтесь!

- Разве можно возражать такой женщине? - Савелий рассмеялся.

- Вот именно, - подхватил Роман. - Или вам спать хочется?

- В сон меня клонит, только когда мне скучно, а у вас совсем наоборот, - ответил Савелий.

- Марианна, вперед! - скомандовал хозяин дома, и она вышла выполнять просьбу мужа.

Большой кабинет Романа украшала стильная итальянская мебель: на полках модной стенки со вкусом были выставлены коллекция фарфора и статуэтки. Книжный шкаф и двухтумбовый стол с компьютером, кресло с высокой спинкой - рабочая зона кабинета, а удобный диван и перед ним столик на колесах, со всевозможными напитками, огромный телевизор "Панасоник" - располагали к отдыху и доверительной беседе.

- Что будете пить? - спросил Роман.

- А вы?

- Я - нашу водочку.

- В таком случае не буду оригинальничать.

Выпили, крякнули чисто по-русски, закусили лимончиком, после чего Ставропольский сказал:

- Я имею права спросить вас, Сема, о том, чего никак не могу понять сам? Но есть просьба: ответить по возможности честно!

- Мне вообще хочется, чтобы наши отношения строились только на откровенности, - ответил Савелий.

- Скажите, почему вы заботитесь обо мне? - прямо спросил Роман.

- С чего вы взяли?

- Например, сегодня вы так своевременно "разрулили" очень непростую ситуацию.

- Прогуливался, увидел, что кому-то грозит беда, вот и вмешался... - простодушно улыбнулся Савелий.

Бешеный чувствовал, что своему собеседнику он пришелся по душе, однако сам пока не составил о Ставропольском определенного мнения. Пока он действовал, как человек, которому Широши поручил защищать Романа, а потому захотел к нему присмотреться повнимательнее.

- А в тот вечер, когда вы разобрались с убийцами в моем под®езде?

- Роман, не поверите, но тогда я тоже случайно прогуливался возле вашего дома, увидел подозрительных типов и не смог пройти мимо: задал пару вопросов, а они начали грубить, пришлось об®яснить им, как они были не правы. - В его голосе было столько непосредственности, что неискушенному собеседнику могло показаться - перед ним человек с душой нараспашку.

- Видно, очень непонятливые оказались, - с иронией заметил Роман.

- Так получилось...

Ставропольский смотрел на этого парня, и ему казалось, что он давно его знает. Жизнь научила Романа не особо доверяться людям, тем более малознакомым. Поэтому его считали малоразговорчивым, даже несколько угрюмым человеком. Но глаза этого парня лучились такой чистотой, от него исходили такая доброта и участие, что ему вдруг захотелось распахнуть перед ним свою душу. И он начал рассказывать Савелию о своей жизни, о детстве, о колониях, о предательстве близких людей, о том, через какие испытания ему пришлось пройти, прежде чем стать тем, кем он стал сейчас.