Книга Интервью под прицелом - Фридрих Незнанский

Допросы в Матросской Тишине продолжались.

— Где вы были в прошлое воскресенье?

— Светлана Петровна! А можно задать вопрос конкретнее, я тут счет дням потерял в изоляторе, а вы меня про какое-то воскресенье спрашиваете.

— Хорошо, задам вопрос иначе: где и с кем вы провели пятнадцатое мая? Напоминаю, что это было воскресенье, и на службе у вас был выходной.

— Ах вот как! Действительно, если вы говорите, что у меня был выходной, значит, все проверили. А раз у меня был выходной, значит, я отдыхал. — Владимир Корневич довольно улыбаясь, откидывался на стуле.

К нему приводили свидетелей всех его преступлений для очных ставок…

— Екатерина Геннадьевна, посмотрите внимательно: вы знаете этого человека?

— Я с ним не знакома. Но видеть его мне доводилось.

— Где, когда, при каких обстоятельствах?

— Шестого мая на съемках «народного репортажа» у памятника Маяковскому.

— Что делал этот человек?

— Стоял рядом с пенсионером Голобродским, который давал интервью. Снимал его на камеру со спины. Потом подошел вплотную. А Голобродский за сердце схватился, упал как подкошенный. Ужас! А этот мужчина, — Андрюшина подбородком кивала на Корневича, — исчез тут же. Я и не заметила даже, как он испарился…

— Хе-хе, — хмыкал обвиняемый. — Да, я просто Коперфильд какой-то. Исчез. Испарился. На глазах изумленной толпы. А вы спросите у нее, спросите, Светлана Петровна: видела ли она, как я резал бедного дедушку? Как ножичком — стилетом псевдостаринным — размахивал? А?..

— Вас Алексеем зовут?

— Да, Алексей Жигулев.

— Вы работаете, учитесь?

— Учусь в школе еще. Осенью в одиннадцатый пойду.

— Скажите, вы уверены, что на платформе Матвеевской вы видели именно этого человека?

— Абсолютно уверен. Я его хорошо рассмотрел. И не забыл, потому что ассоциация возникла: шрам мне фильм напомнил. «Место встречи…». Про бандитов. А тут он деда старого под электричку и толкнул.

— Что вы на это скажете, Владимир Викторович? — поднимала брови Светлана Перова.

— А что скажу? Скажу, что фильм на юношу чрезмерное впечатление произвел. Никого я не толкал. Если и задел в толпе кого, то без злого умысла. А про «деда» вообще ничего не знаю. Вошел спокойно в вагон. Тут пробежал машинист вдоль поезда (говорят, плохо кому-то стало), разогнал всех по местам — и тронулись…

— Назовите себя, пожалуйста.

— Лапкина Ирина Львовна.

— Кем и где вы работаете?

— Медицинской сестрой в Пироговской больнице.

— При каких обстоятельствах вы встречали этого человека?

— Да только один раз я и видала его. В больнице у нас. Где ж еще?

— А почему запомнили-то?

— Так я дежурила, как обычно. А он в неположенное время по коридору прошел. Я его еще окликнуть пыталась, а он и не слышал будто.

— А потом?

— Свернул за угол и вышел на лестничную клетку. Там у нас лестница…

— Вы кому-нибудь сообщили?

— А что сообщать-то? Он в халате был. Думала, может, врач из соседнего отделения.

— А почему же он запомнился.

— Так говорю же. Поздно было. Уже народ разошелся. Да и шрам приметный…

Корневич снова веселился:

— Я не с подушкой в руке разгуливал?

И объяснял Перовой:

— Заходил я в больницу. Врача искал. Сердце пошаливает в последнее время. Но, как уже сказано было, опоздал. Все разошлись уже.

— А зачем по коридорам ходили, если врачей не было?

— А это не я сам хотел — нужда, простите, заставила. В туалет захотелось, не обессудьте за интимную подробность, вот и рыскал в поисках. Я там даже пациентку одну напугал, кажется. В дамскую уборную едва не вломился. А тут эта старушенция. Она, часом, не померла? А то вы и ее на меня решите повесить. С вас станется…

Казалось бы, под давлением неопровержимых улик подозреваемый неминуемо должен был расколоться. Но Корневич и не думал сознаваться в содеянном.

Да, ему предъявили обвинение в убийстве. И во втором. А теперь и покушение на третье шьют. Но на самом деле-то прямых доказательств против него у следствия не было. Оружия они не нашли и вряд ли найдут. Ну видеокамеру обнаружат, косвенно подтверждающую слова журналистки, — так у нас снимать праздники никто не запрещал. А пленки нет. Не получилась запись. Бывает. Ну опознали его другие свидетели, да, его видели на месте преступлений, но за руку же никто не поймал! В больнице он оказался совершенно случайно. Говорил же: хотел узнать, когда врач принимает, но передумал. Время было позднее. И в лес за грибами ездил. Так вон сколько народу-то ездило! Всех сажать будете? Кого-то толкал? Упаси боже! Он даже не видел, что происходило на перроне. Старик чуть под поезд не упал? Так дело житейское: пожилой, погода жаркая, голова закружилась. Подростки же детективов насмотрелись. Поменьше перед телевизором штаны просиживать надо…

Турецкий собрал совещание, на которое пригласил также военного следователя Пиявкина. Требовалось решить — каким образом заставить Корневича говорить. Нет, конечно, он не отмалчивался, однако и в совершении убийств признаваться не спешил.

— Анатолий! — обратился Турецкий к Пиявкину. — А что у нас рассказывает генерал-майор Красников?

— Да ничего нового, Александр Борисович! Говорит, что сдавал заброшенные ангары в аренду, о производстве лекарственных препаратов вместо их утилизации он и знать не знает. Финансово-отчетные документы по аренде предъявил, но там значатся какие-то копейки, наверняка имеется и черная касса. Продолжаем работать.

Рюрик Елагин подал идею:

— А если у генерал-майора поспрашивать, кто непосредственно курировал данные объекты? Он же с удовольствием за это схватится и начнет валить все на подчиненных — вот и будет повод Корневича зацепить.

Идея Рюрика оказалась не только интересной, но и вполне продуктивной.

Через два дня Светлана Перова зачитала Владимиру Корневичу несколько цитат из показаний Красникова.

— Видите, Владимир Викторович! Генерал-майор утверждает, что данный ангар курировали именно вы, а не просто замещали полковника Власенко во время его болезни. Оказывается, и при Власенко ответственность за этот объект была на вас. Как вы сможете это объяснить?

— Генерал-майор ошибается! — ответил Корневич. Сказать, что его начальник врет, он все же не смог, офицерская этика ему не позволяла так отзываться о генерале.

— Допустим, что в этом вопросе Красников и ошибся. Но как вы объясните тот факт, что генерал-майор Красников в своих показаниях утверждает: именно вы были инициатором заключения договора с фирмой «Параллакс» и именно вы познакомили его с Анастасией Сергеевной Тоцкой… А?