Книга Заложник - Фридрих Незнанский

Вот же поразительная вещь! Всего и виделись-то однажды, и то практически на бегу, тогда, в застолье. Игорь все хотел, чтобы Саша поговорил с ней. О чем? Теперь уже все равно. Не поговорили. И наконец встретились. В последний раз…

Что-то болезненно сдавило грудь, мешая дышать. Александр Борисович поморщился и переключил свое внимание на тех, кто произносил у микрофона прощальные речи. Их всего и осталось-то трое, не успевших высказать свои соболезнования до прихода Турецкого. Но все, как один, они умудрились-таки «лизнуть задницу» безутешному отцу, уверяя почему-то именно его в своей преданности. Ну и, естественно, верности общему делу, которому служат, без которого уже просто не могут себя и представить, и так далее, и тому подобное. Видимо, другого от них и не ждали, да, впрочем, они могли и не уметь этого… другого. Бедные люди…

Подумал и едва не фыркнул: это они-то бедные?! Но какой-то горловой звук, вероятно, издал, потому что на него покосились. И с неодобрением. Да черт с ними, неодобрение по отношению к себе он почувствовал уже в тот момент, когда заколыхались огни свечей.

«Это вам, ребята, только начало», — злорадно подумал он и, услышав музыку, под тоскливые звуки которой роскошный, сверкающий полировкой гроб стал уплывать в темноту, понял, что церемония закончилась. Остались чистые формальности. Вот теперь и настало время мундира. Как оправдание побега. Как? Куда? Почему? Столько вопросов, а ответ на все один: у нас такой порядок — на совещаниях у Генерального прокурора все обязаны блюсти форму. Какие уж после этого уговоры?

Все и произошло именно так. Снова припала к его груди Валерия, а затем всплакнул на плече Игорь. Подошла и Вера. Узнав, что Турецкий возвращается на службу, спросила, не может ли он ее подбросить по дороге к метро, а то она без машины. Конечно, какие разговоры, свои же люди! Итак, господа, до самой скорой встречи!..

Кавалькада «крутых» автомобилей ожидала хозяев. Турецкий, не убирая печали с лица, раскланивался, прощаясь с уже знакомыми ему банкирами и их женами. С некоторыми из присутствующих здесь он был незнаком, но тоже вежливо им кивал. Иные смотрели на него настороженно, словно ожидая неприятностей для себя.

Игорь уже во дворе представил Александру Семена Захаровича Рывкина, мужа Олечки. Это был рослый мужчина вполне борцовского телосложения, с крупной головой, сплошь покрытой короткой рыжеватой щетиной, — ну, прав был Игоряша — типичный биндюжник. Низким голосом усталого бегемота Семен, чуть отодвинув Александра в сторону, спросил, когда они могли бы пересечься. Не увидеться, не встретиться, а именно пересечься. Турецкий достал из кармана свою визитную карточку, протянул ее «биндюжнику» и сказал:

— Звоните в любое время, договоримся. Для вас нет проблем.

— Почему? — вроде бы удивился тот.

— Вы — друг Игоря, я знаю. — И Турецкий по-приятельски подмигнул ему.

Семен что-то неразборчивое хрюкнул в ответ и кивнул, изображая понимание.

Александр подумал, что был бы, вероятно, очень хорош сейчас, если бы, следуя шутливому совету Игоря, соблазнил красотку Олечку, которая и сама кого хочешь заткнет за пояс по этой части. Нет, конечно, совсем не Олечка станет предметом их «душевного» разговора. Или все-таки базара? Вероятно, кого-то уже крепко зацепило его «выступление» здесь. Вот и появились первые «ходоки». А, собственно, на что он рассчитывал, надевая парадный китель и отправляясь сюда? Не на это ли самое? Ну и добился, чего хотел. А теперь надо смываться. Скромно, элегантно и, главное, спокойно. Да и транспорт у тебя, Турецкий, ни в какое сравнение не идет с их «броневиками», что запрудили собой всю улицу с ближними переулками.

Умница Вера, не привлекая к себе ничьего внимания, оказывается, уже отыскала в этом стаде транспортных средств его «Ладу» и теперь спокойно прохаживалась мимо нее взад и вперед. Вот молодец девушка!..

«Что-то ты, Турецкий, в последнее время стал частенько похваливать их, это тебе не кажется странным? Уж не стареешь ли?» Ну что можно было всерьез ответить? А ничего, разве что пошутить, типа «не дождетесь!».

26

— Что ты им сказал такое, что их всех перекосило? — неожиданно спросила Вера, когда Турецкий уже заруливал во двор ее дома.

Она всю дорогу молчала, глядя прямо перед собой, и не удивилась даже, когда Турецкий не стал высаживать ее у метро, а привез прямо к подъезду.

— А что, было здорово заметно?

— У-у, как зашуршали! Чего сказал да почему? И кого имел в виду? Народец-то любознательный.

— Скажи пожалуйста… А я ничего и не имел. Сказал, что думал, и все. Взбаламутил, значит?

— Ну, раз Сема к тебе подошел…

— Я смотрю, ты все про них знаешь?

— Так ведь я вижу и слышу. Это они на меня не обращают внимания. И правильно делают. Кто обращает внимание на прислугу?

— Какая ж ты прислуга?

— Слушай, ты, кажется, только что всех уверял, будто у тебя срочная работа! Или врал? А разгадывать загадки у меня сейчас, после всего, нет ни малейшего желания, честное слово. У тебя какие планы?

— По правде говоря, если ты не в настроении, что я отлично понимаю, подниматься к тебе специально у меня нет острой необходимости. Но одну магнитофонную запись я хотел бы попросить все-таки тебя послушать, а потом кое-что прокомментировать. Если, конечно, не возражаешь. Магнитофон у меня здесь есть. Так что, если желаешь…

— Это долго?

— Ну, если выборочно… минут двадцать. Или меньше.

— Тогда давай поднимемся. Забирай кассету и — пошли.

— Верно, на бегу только кошки…

— Чего сказал? — обернулась она к нему, выходя из машины.

— Пустяки, это я так… себе.

— Я вот все наблюдаю, много ты о себе понимаешь.

— Разве плохо?

— Кому как…

Войдя в квартиру, сразу сказала:

— Помой руки, положено. И включай свою музыку.

— А ты сделай мне пока чашечку кофе…

Он сунул кассету в Верин магнитофон, включил, услышал первые фразы и выключил. Все нормально, запись хорошая. И ушел на кухню, откуда уже донесся замечательный аромат. Следить за реакцией слушательницы он не собирался. Она сама скажет, что думает. А прослушивать снова откровения сопливой шлюшки не хотелось. Что он и сообщил Вере.

Турецкий стал пить кофе, а Вера ушла в комнату и закрыла за собой дверь. Но когда она минут двадцать спустя вернулась на кухню и кинула на стол кассетку, Турецкий даже подивился каменно-спокойному выражению ее лица.

— Ты видел эту сучонку?

— Нет, с ней беседовал мой… сотрудник.

— Да-а… работка у вас… Так о чем ты хотел меня спросить? Небось о мальчиках? Я, кажется, тебе уже рассказывала о похожем случае. Со мной. Тебя конкретно этот случай интересует?