Книга Взлетная полоса - Фридрих Незнанский

– Хотите, пройдем к нам в офис, я вас познакомлю, – продолжала жертва Вариной атаки. – Мы можем вам паспорта свои показать…

Зачем, зачем Варе ее паспорт? Чтобы лишний раз убедиться в том, какую глупость отмочила дочь блудного отца, послушав мать? Подумаешь, приметы – шикарная блондинка, длинные волосы, одевается в вишневое… Да таких в одном этом офисном здании вагон и маленькая тележка! Что ж Варе, объявлять сезон охоты на блондинок? Тоже мне юная сыщица! Варя почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Краснеет, точно первоклассница! Ну это уж никуда не годится!

Сопоставив двух прошедших мимо блондинок с Вариным замешательством, женщина, очевидно, сделала для себя верные выводы, потому что в серых глазах мелькнула искорка насмешки. Варя опустила взгляд.

– Извините… Извините меня, пожалуйста!

Я, наверное, ошиблась…

Варя развернулась и, не поднимая головы, быстро зашагала прочь. Блондинка не отрываясь смотрела ей вслед. На ее лоб наползла тень задумчивости – след припоминания…

– Девушка! – Варя не остановилась, и блондинке пришлось ее догонять. – Девушка, погодите! Вашего отца зовут Сергей, да? Он… летчик, кажется?

Варя застыла на месте. Медленно кивнула.

– Нам надо поговорить. Вы все не так поняли! Ваш отец не изменил вашей маме. Дело в том, что мы… что я врач. И когда я назову диагноз Сергея, вам все станет ясно.

В кабинете Кости Меркулова собрались ведущие сотрудники агентства «Глория». Лица у них были такие сияющие, точно они пришли сюда на праздник. А ведь сегодня в самом деле их праздник. Они имели право торжествовать…

– Ну справились, орлы мои? – благодушно обратился к ним Константин Дмитриевич. – Я и не сомневался. Никогда не сомневался… Ну докладывайте!

Частные сыщики менее приучены к дисциплине, чем работники милиции и прокуратуры. Поэтому рванулись докладывать сразу трое: Турецкий, Щеткин и Плетнев.

– Птичий базар! – замотал головой Костя. – Давайте по одному. Вот хотя бы ты, Саша…

– Нет, Костя, уволь, – отказался Турецкий. – Лучше, если от нас всех будет говорить Антон Плетнев. Честь разработки этой версии принадлежит ему.

– Какая там честь, – смутился Антон. – Меня бросили на рекламный бизнес, вот я в нем и копался. И докопался кое до чего…

Обведя аудиторию настороженным взглядом и убедившись, что никто пока не собирается его перебивать и подначивать ехидными вопросами, начал рассказывать все по порядку:

– В общем, дело такое, что в агентстве «Гаррисон Райт» у покойного гендиректора Легейдо был друг, Леня Савельев… Точнее, это Легейдо считал его своим другом. Однако поступки этого Савельева не слишком свидетельствуют о дружбе. Скорее, о том, что он старался поиметь свою выгоду, с одной стороны, а с другой стороны, ограбить родное агентство. И кое-что ему удалось.

Антон снова взглянул – на этот раз прицельно в сторону Меркулова. Константин Дмитриевич слушал его благосклонно, и Антон приободрился.

– Факты свидетельствуют, что упомянутому Леониду Савельеву принадлежит четверть акций «Гаррисон Райт», а после смерти Легейдо он автоматически становится и. о. генерального директора. Учитывая свой финансово-юридический опыт, он явно рассчитывает получить все – и свалить в другое агентство. С представителем этого, другого, сетевого агентства он вел переговоры в ресторане «Фазан» сразу после того, как Легейдо разбился на своем самолете. Из этих переговоров следует, что план перейти на работу к этому Стасу Савельев обдумывал уже давно…

– Чем можете доказать? – задал вопрос Меркулов, и Плетнев напрягся, точно студент перед взыскательным экзаменатором.

– Результаты прослушки прилагаются, – не смущаясь, уточнил он. – Я сидел в машине перед «Фазаном», слышимость прекрасная.

– Та-ак. Ну… а дальше?

– Дальше – у Савельева появилась прямая необходимость убить своего начальника. Срочная и неотложная. Случайно или намеренно – об этом, думаю, мы спросим его самого – Савельев допускает серьезный промах: он не взял гарантийное письмо у сотрудников французской фирмы, выпускающей косметику. Без этого письма французы имеют право не оплатить рекламный ролик, который уже создан «Гаррисон Райт». Агентство понесет финансовый ущерб, от которого не сможет оправиться. Как лицо, ведающее финансами, Савельев не мог об этом не знать. Эта правда вскоре выплыла бы наружу, и Легейдо… ну мне трудно сказать, как он поступил бы с Савельевым. Но, уверен, не очень ласково. Наверняка поломал бы все его грандиозные планы. Таким образом, смерть гендиректора для Савельева выгодна со всех сторон. Невыгоден был ему живой Кирилл Легейдо.

– Каким образом обнаружили отсутствие этого письма? – Меркулов вновь проявил дотошность и въедливость.

– Здесь мне помогла сотрудница «Гаррисон Райт», которой – кровь из носу – хочется разоблачения убийцы. Она-то меня фактически на Савельева и вывела: давно за ним замечала некоторые подозрительные вещи и меня заставила убедиться в его виновности. Она в Легейдо была влюблена… ну и…

Глориевцы слушали и кивали. Одобрительно кивнул сам Меркулов.

– Со своей стороны, должен сказать, – начал Костя, – что у вас есть заказчик, у меня – исполнитель. Компьютерщики восстановили лицо человека, который в день автокатастрофы крутился возле аэродрома, и выяснили, что это известный киллер. Известный тем, что специализируется конкретно на всевозможных технических катастрофах. За что и получил свое прозвище – Жора-Технарь…

– Я знал, я знал! – маша руками, темпераментно подскочил Петя Щеткин, будто это лично он изобличил киллера. Его дернули за брюки, но, даже плюхнувшись на стул, он продолжал вертеться, будто в сиденье вставлено шило.

– Что ж, по-моему, все четко, все доказательно, – подвел черту Константин Дмитриевич. – Ну что, дети мои? Будем брать Савельева?

Всеобщее радостное гудение подтвердило, что Савельева надо брать, и как можно скорее.

Бодрой толпой они повалили к дверям. Задержать преступника – и никаких гвоздей! Один только Турецкий замешкался при выходе. Костя Меркулов тронул его за плечо:

– Саша, а у тебя что, особое мнение?

– Нисколько. Я тоже считаю, что оснований для ареста Савельева более чем достаточно.

– Тогда в чем же дело? Не вижу энтузиазма на твоем лице.

– Хорошо, Савельев – убийца. Но, видишь ли, Костя, остаются для меня непроясненными некоторые моменты, связанные с Легейдо… или, скорее, с его вдовой… Хотелось бы еще ею заняться.

Костя коротко рассмеялся. Потрепал бывшего подчиненного по плечу:

– Ну вот, Турецкий в своем репертуаре! Эх, Саня, Саня! Чувствую, никогда ты не решишь для себя окончательно все вопросы, связанные с женщинами…

Эпилог

Раннее летнее утро наливалось золотом и синевой неба, которое к полудню станет бледным и выгоревшим. На этом нежном, возвышенном, точно позаимствованном с картин Возрождения, фоне отчетливо выделялись купола храма – пока темноватые, неосвещенные, заслоняемые тенью ближайшей многоэтажки. Зато солнце добралось до креста, венчавшего самый большой купол, и крест светился и пылал. Он был точно маяк, точно путеводная звезда, к которой медленно, опираясь на палку, вырезанную из сучковатого дерева, с оглаженной пальцами рукояткой, продвигался отец Иоанн, совершая свой ежедневный, за вычетом понедельников, путь. Ноги стали уже не те: семьдесят два года по земле отходили, огрузнели, растоптались… В день, когда совсем не сможет обходиться без своей верной клюки, протоиерей Иоанн уйдет на покой: как хромому служить литургию? Но сейчас литургия – единственное, что безо всяких лекарств и процедур, хотя бы на время, возвращало ему молодые силы. Два с лишним часа на ногах безо всякой поддержки – и ни малейшей усталости! Тогда как по своим будничным человеческим делам, например из дома к овощному лотку, и пятнадцать минут пройти без палки тяжело… Отца Иоанна это ничуть не удивляло. Да, положим, это чудо, ну так что же в том удивительного? Чудеса для православного – норма жизни.