Книга Вор под кроватью - Лоуренс Блок

— Ну как же чудесно! — с довольным видом произнёс Марти. — Больше всего меня радует, что ты обул Говноеда на такую сумму.

— Ну а меня больше всего радует сама сумма.

— Берни, ну почему же ты тогда не оставил их все себе? Я ведь заранее отказался от своей доли.

— Да, но это несправедливо! Без тебя я бы вообще ничего не получил.

— Я очень рад, что ты так думаешь. — Он ещё раз похлопал себя по груди. — Признаюсь, мне есть на что их потратить.

Мы с удовольствием выпили: Марти заказал мартини, а я — белое вино, а затем приступили к заказу обеденных блюд, названия которых Марти написал на узкой полоске бумаги, выданной ему официантом. Не знаю точно, зачем в этом клубе принято писать заказ на бумаге — официанты, вроде не глухие и вполне грамотные, но нет, клиенты должны, высунув язык, выписывать названия блюд… Мне кажется, это сделано специально, чтобы члены клуба ни на минуту не забывали, в каких священных стенах они находятся.

Когда официант торжественно удалился, унося на подносе наш заказ, я спросил Марти, общался ли он в последнее время с Марисоль.

— Нет, — грустно признался он. — Но я и не пытался. Эта страница закрыта, Берни. Она предпочла другого, и выбрала его сама. Мне, конечно, страшно хочется наказать Говноеда, и я полагаю, что твоими руками мы уже сделали это, но бегать за ней, умолять… Нет! Что было, то прошло.

— Рад это слышать, — сказал я. — Однако позволь мне ещё раз взглянуть на закрытую страницу?

— Что ты имеешь в виду?

— У меня к тебе несколько вопросов, касающихся Марисоль. Ты говорил, что её мать из Пуэрто-Рико?

— Вроде того, её предки оттуда. Но сама она, по-моему, родилась в Бруклине.

— А отец из Северной Европы.

— Да, из какой-то балтийской республики. Весьма необычное сочетание, ты не находишь? Лёд и пламя! О-о-о-о, как вспомню…

— А из какой республики, знаешь?

— Что? Их вроде всегда было три… Две начинаются с буквы «эл», и он — из одной из этих, потому что, как называется третья, я ни в жизнь не вспомню. Эритрея? Нет, как-то иначе.

— Эстония?

— Ну да, конечно! Эстония! А где же тогда Эритрея? Нет, не говори, мне безразлично, её отец всё равно не оттуда, и даже не из Эстонии. Это тебе поможет?

— Возможно. А ты называл мне её фамилию? Я что-то запамятовал.

— Фамилию? Нет, не называл, и ты поймёшь почему. Марис.

— Её фамилия Марис? Ну и что? — Я минуту подумал. — А, понимаю.

— Ну да. Марисоль Марис. Представляешь? Я думал, она поменяет фамилию, но она и слышать об этом не хотела. Решила, что такое сочетание будет выделяться в титрах, но не выглядеть смешным. Ну, теперь-то, когда её имя никак не связано с моим, я могу взглянуть на вещи более объективно, и знаешь что? Я даже отчасти рад, что мы разошлись.

Я его понимал. Действительно, в сочетании Марисоль Марис и Мартин Джилмартин явно чувствовалось что-то извращённое.

— Она не хотела обижать своих пуэрто-риканских родственников, но и литовские корни хотела сохранить. Или латышские?!

— Пожалуй, выходит так, что она должна иметь латышские корни?

— Н-да? — Марти нахмурился. — Она говорила, ей ещё повезло, что её зовут Марисоль. Мать собиралась назвать её Иммакулата Концептио,[11]но отец не разрешил, спасибо ему большое.

— А сколько ей лет?

— Она просто неприлично молода. — Марти мечтательно улыбнулся.

Я спросил его, сколько это в человеческом возрасте, и он ответил, что, наверное, двадцать с маленьким хвостиком. Я сделал в уме кое-какие подсчёты: получалось, что она родилась в конце семидесятых, а это не совпадало с выводом, который я только что чуть не сделал. Или всё-таки?..

— А как встретились её родители? И где? В США? Либо… где-то ещё?

— Они встретились в Бруклине. — Марти был слишком хорошо воспитан, чтобы поинтересоваться, какого чёрта я сыплю соль ему на раны и мучаю его вопросами о Марисоль. — Он приехал сюда в конце шестидесятых или в начале семидесятых. Участвовал в шахматном турнире в Торонто и попросил там политического убежища, а потом перебрался в Штаты. Он жил в Бэй-Ридж, а она — в районе Сансет-парк, всего в нескольких кварталах, ну вот, они случайно встретились и влюбились друг в друга. — Склонив голову к плечу, мой друг взглянул на меня с улыбкой. — А больше, к великому сожалению, ничего не могу тебе рассказать. Если хочешь, спроси у неё сам. Думаю, она всё ещё живёт в той квартире, хотя сейчас за неё платит Говноед. Запишешь адресок?

Уже дважды мой разговор кончался тем, что я записывал адрес. Ещё один раз, и придётся добавить это к списку совпадений. Я взял со стола салфетку и записал не только адрес, но и телефон Марисоль Марис.

После обеда я отправился обратно в магазин и с головой погрузился в «Жертву салата». Повествование захватило меня, и я с сожалением отложил недочитанный детектив в сторону — пришла пора идти на встречу с Кэролайн в «Вечный кайф». Когда я влетел в бар, Кэр уже сидела за нашим обычным столиком. Но не одна. Впрочем, выглядела она так, как будто мечтала только о том, чтобы остаться в одиночестве.

— Привет, Кэролайн, — сказал я. — Привет, Рэй! — И сел как раз между ними, как судья между игроками в начале теннисного матча.

— Хорошо, что ты пришёл, — обратился ко мне Рэй, стреляя в Кэр глазами. — Коротышка уже начала меня конкретно доставать…

— О, наверное, всё дело в погоде, — примирительно заметил я. — Барометр падает, и всё такое. Ведь обычно вы прекрасно ладите…

— Эй, Берн, поменьше слов, — оборвала меня Кэролайн. — Чем дольше ты будешь изображать светскую беседу, тем дольше он тут просидит.

— Мне уже пора вырвать себя из вашего милого общества, — сказал Рэй, — но есть новости. Берни, помнишь вырезки из газет, которые мы нашли в квартире толстяка? Так вот, мои эксперты перевели те, что на русском языке, и представь себе, все они про этого, как его… Чёрного Бича из Ринго.

— Из Риги?

— Ну да, какая разница? Они сейчас переводят остальные, точнее, ищут кого-нибудь, кто смог бы их перевести, но давай поспорим, что все они будут на ту же тему?

— Чего-то не хочется с тобой спорить.

— И правильно, потому что я бы забрал денежки из твоего кармана прямо сейчас! Так вот, остальные заметки написаны вроде как нашими буквами, но чёрт меня побери, если я хоть одно слово понял. Впрочем, вру, одно слово я всё-таки понял, потому что это было имя.

— Кукаров.

— Дьявол! А ты как догадался? — Рэй тут же поднял руку, отметая мои объяснения. — Не хочу знать, Берни, чем ты там занимаешься, но теперь уже всерьёз думаю, что очень скоро кролики не что выскочат — полетят.