Книга Кот особого назначения - Наталья Александрова

– Да, я был ребенком! – выкрикнул Толя. – Ноя все видел! Алла Леонидовна прибежала раньше милиции и первым делом бросиласьв спальню. Там она подменила облатку с лекарством, но коробочка упала на пол, иона ее не заметила, а я потом подобрал! Она и сейчас у меня, эта коробочка.Хотите увидеть ее, хотите? Она так хотела выйти за вас замуж, что решила убитьвашу жену!

– Проспись! – рявкнул Алексей Иванович ирешительно зашагал по коридору к кабинету управляющего.

Толя остался один. Руки у него тряслись, как с похмелья, вголове звенело.

«Что я наделал? – думал он. – Зачем я все этосказал? Все равно он мне не поверит, и у меня будут только лишниенеприятности…»

Он развернулся и побрел обратно к охранному посту.

Там он опустился в удобное вращающееся кресло и застыл, тупоуставившись в экран.

Жизнь дала трещину, да что там – она расползлась пополам, и никакимисилами не скрепить ее заново. Как только ему казалось, что найден хоть какой-товыход – тут же этот выход оборачивался тупиком, еще более безнадежным, чемпрежние. Едва он поверил, что спасет свою шкуру ценой предательства, выполнивтребования бандитов и фактически сделавшись их соучастником, – как дажеэтот, грязный и ненадежный вариант оказывается недоступным, потому чтосегодняшняя смена станет его последним рабочим днем. Алла Леонидовна добьетсяего увольнения, а Алексея Ивановича, единственного человека, на чью помощь Толямог рассчитывать, он только что восстановил против себя…

Или это не так? Может быть, дядя все же поверил ему?

Толя вгляделся в экран, как будто хотел найти там ответ насвой вопрос, и вдруг увидел на нем движение.

Он встрепенулся, вспомнив о своих служебных обязанностях, ипротер глаза.

Экран отображал тот коридор, который связывал банк сдирекцией «Мезона», тот самый коридор, где Толя только что столкнулся сАлексеем Ивановичем. В первый момент он решил, что Казаркин возвращается к себев кабинет, но изображение чуть сместилось, и стала отчетливо видна втораяфигура. А самое главное, Толя увидел, что директор «Мезона» движется как-тостранно, не переставляя ног…

Уточкин увеличил изображение, вгляделся в него и ахнул.

Алексей Иванович был или мертв, или без сознания, а второйчеловек, который был хуже виден, тащил его на себе…

Вот этот неизвестный со своей бесчувственной ношей подошелближе к камере, поднял лицо… и Толя узнал в нем управляющего отделением банка Позднякова.

И в то же время Сергей Петрович посмотрел прямо Толе вглаза. Охранник отшатнулся. Ему показалось, что он прочел во взглядеуправляющего ненависть и угрозу… тут же он понял, что Поздняков не может видетьего, что он просто заметил камеру и понял, что попал на пленку.

Впрочем, это было почти так же опасно, как если быуправляющий действительно увидел Толю. Ему ничего не стоит выяснить, кто изсотрудников службы безопасности дежурит сегодня на посту охраны, а после этогоза жизнь Уточкина никто не даст и медного гроша…

Неожиданно у себя за спиной Толя услышал шорох.

Он резко обернулся и увидел заместителя управляющего побезопасности Эдуарда Васильевича, отставного федерала с неуловимым взглядоммаленьких, близко посаженных глаз и холодными руками. Эдуард ходил удивительнотихо и умел подкрадываться к людям совершенно неожиданно. За это да зафальшиво-ласковый голос подчиненные прозвали его Горлумом. Этот ласковый голосникого не обманывал – за ним чувствовалась безграничная жестокость, поговаривалидаже, что именно из-за нее Эдуарда, довольно молодого еще человека уволили изФСБ.

И сейчас Горлум стоял за креслом Уточкина и не мигая смотрелна экран монитора.

Толя покрылся холодным потом.

Он вспомнил, что не успел вытащить из магнитофона бандитскуюкассету и подумал, что сейчас шеф сотрет его в порошок.

Однако Горлум, как ни странно, выглядел таким довольным, какбудто только что выиграл в лотерею главный приз. Он не сводил глаз с экрана,облизывая тонкие губы.

– Вот какие дела, – проговорил наконец ЭдуардВасильевич, не скрывая торжества, – рыба сама идет в сети! Да еще какаярыба!

Поздняков со своей страшной ношей прибавил шагу и вскореисчез с экрана монитора.

Горлум протянул руку к магнитофону, вытащил из него кассетуи с неожиданным уважительным интересом посмотрел на Уточкина.

– А ты, парень, не дурак… – Эдуард Васильевич спряталкассету в карман и снова облизал губы, – мне умные люди нужны… молодец,сообразил поставить кассету на запись. Я тебя не забуду. На пару мы свалимПозднякова… в Москве его и так не любят, а с этой записью его песенка спета…Иконников его на куски порвет…

Вдруг глаза Горлума превратились в две холодные бездонныедыры, он прикоснулся к руке Уточкина своей холодной влажной рукой и прошептал сугрозой:

– Только чтобы никакой самодеятельности! С этой минутыдышать будешь только тогда, когда я разрешу! Будешь послушным – сделаю своейправой рукой, шаг в сторону – уничтожу!

Он развернулся и быстрыми бесшумными шагами выскользнул вкоридор.

Толя брезгливо передернулся и вытер носовым платком руку, докоторой дотронулся Горлум. Ему казалось, что от его прикосновения на кожеосталась отвратительная скользкая слизь.

Толя еще несколько минут просидел перед экраном. Оннисколько не обольщался: Горлум для него и пальцем не шевельнет, больше того,шеф очень заинтересован в том, чтобы гнев Позднякова обрушился на рядовогоохранника, пока кассета не попала в Москву…

Толя понял, что сочтены даже не дни, а часы его жизни.

Он вскочил, огляделся по сторонам, как затравленный зверь, ибросился к выходу из банка. Внезапно он сообразил, куда нужно бежать, у негопоявилась цель, простая и ясная, как в детстве.

Толя ушел как можно дальше от банка и только тогда поймалчастника, который отвез его на другой конец города. Там он поменял машину, итолько окончательно запутав следы, сказал третьему по счету бомбисту, что емунужно в Лугу. Тот не соглашался ехать в такую даль, но у Толи были при себеденьги – это были все его деньги, и их хватило, чтобы уговорить водителя.

Конечно, гробить машину на проселочных дорогах бомбист несогласился бы ни за какие деньги, и Толя пересидел до утра на лужскомавтовокзале. Утром он доехал на стареньком львовском автобусе до деревниЗапечье, откуда через поля до Петровской горки оставалось всего километровсемь. Ехать прямо в Горку он побоялся.

К бабушкиному дому подобрался огородами, чтобы не заметилисоседи. Анна Петровна обняла внука, поплакала, не задавая лишних вопросов, испрятала его в погребе.

* * *

Дослушав историю до конца, Маркиз покачал головой и сказал: