Книга Господин следователь. Книга 2 - Евгений Васильевич Шалашов

потому что городовых мало, только пожал плечами и спросил:

— Сколько вам нужно?

— Нужно проверить три места. Не факт, что подозреваемые точно помнят, где закапывали тела, придется брать площадь побольше.

— Человек тридцать хватит? — поинтересовался Милютин. Увидев мое недоумение, улыбнулся. — Есть у нас в городе злостные неплательщики налога на домовладения. И выгонять жалко, не все бездельники да пьяницы, народ есть и неплохой. Говорят — мол, денег нет, готовы отработать. Отрабатывают помаленьку. Щебень возят, сад окапывают, мостовые ремонтируют, но все равно, остались еще должники. Распоряжусь — пусть являются со своим инструментом. — Подумав, добавил: — Еще распоряжусь, чтобы городская управа лошадей и телеги выделили, чтобы пешком не идти.

— Иван Андреевич, вы гений! — искренне восхитился я нашим градоначальником, пожимая протянутую руку. — С городовыми мы бы неделю возились, а тут можно за день управится.

— Плохо все, Иван Александрович, — вздохнул городской голова. — Кто бы мог подумать, что у себя под боком такую змею пригрели? Да что там змею — гнездо змеиное.

Попытался слегка утешить Ивана Андреевича.

— Главное, не то, что гнездо было, а то, что мы его вскрыли. Канцеляриста-преступника господин исправник сам выявил, полицейские трудятся, не покладая рук.

— А вы? — слегка насмешливо спросил градоначальник.

— И я, разумеется, по мере возможности, участвую. Но у меня работа кабинетная, вся тяжесть на полицию выпадает.

Здесь положено шаркнуть ножкой и скромно потупиться. Удержался.

Утром следующего дня из Череповца по Петербургскому тракту, выехал целый обоз. Несколько колясок с полицией, конвоировавшими арестантов, и десять телег с «градскими обывателями» и инструментами.

Городовым, помимо конвоирования, придется за мещанами присматривать. Как бы не проломили головы арестантам.

Повинуясь кивку Николая Кошелева, свернули. Ехать оказалось недалеко.

— Вот, где-то тут, — ткнул подозреваемый в небольшое болотце, проросшее камышом и уже покрытое корочкой льда.

— А ты как считаешь? — повернулся я ко второму преступнику, пока считавшемуся пособником.

— Вроде тут, — кивнул Терентий. — помню, что воды мало было, так мы сверху землей присыпали. А сунули с края.

— Господин фельдфебель, — обернулся я к Егорушкину, — берите десять копарей, ищите.

Оставив первую партию трудиться, поехали дальше. А там обозначились трудности. Ни тот, ни другой убивец не помнили — где закапывали остальных? Вроде — здесь, а может и там.

Воспользовавшись тем, что я ненадолго отвернулся, один из городовых съездил в морду Кошелева, чтобы у преступника прорезалась память. Не помогло.

В результате, отыскали только один труп. Тот, что в болотце.

Странно, что пролежав два года, этот покойник выглядел приличнее (о трупе так можно сказать, или нет?) нежели тот мертвец, что нашли на обочине.

Копали почти до вечера. Начало смеркаться, да и мужики устали. Земля у нас промерзла недостаточно, но все равно — копать маленькое удовольствие.

— Берем то, что нашли и возвращаемся, — скомандовал я к радости и городовых и мещан. — В участок не забудьте зайти, вам справку дадут, что день отработали.

— Только не завтра, а послезавтра, — уточнил Ухтомский. — Не успеет писарь все сразу сделать.

Теперь этого покойника придется опознавать. Доктор поколдует, определит возраст, какие-нибудь характерные приметы и признаки, потом пойдет работа по полицейским картотекам.

Во мне боролись противоречивые чувства. С одной стороны — плохо, что не отыскали еще два трупа. А с другой… Не отыскали, так и мороки меньше. А нашли бы трех мертвецов, работы было бы раза в три больше.

Нет, так нельзя. Завтра договорюсь с Иваном Андреевичем, пусть он мне еще разок копарей даст. Если есть трупы, их нужно найти.

Эпилог

Еще три дня Милютин выделял мне обывателей, горевших желанием поработать, вместо того, чтобы отдать городу кровные пять или десять рублей.

Наконец, я сдался. Копари тоже перестали радеть за город, кое-кто не явился, а мне внутренняя чуйка подсказывала, что дальше что-то искать — дело дохлое.

В сущности, преступление раскрыто. Оставалась проблема в идентификации трупа, но тут я бессилен. Федышенский определил, что труп принадлежит мужчине, в возрасте от двадцати до тридцати лет, среднего роста. Из отличительных примет — остатки рыжих волос, да зубы. Вернее — отсутствие передних зубов. Их, как уверенно заявил доктор, выбили.

Из столицы отписали, что среди пропавших за последние пять лет с такими приметами и в таком возрасте, в картотеке числится карточный шулер Семен Строкотов, бывший студент Императорского университета, отчисленный за неуплату. Шулер обыграл в карты самого князя Урусова, за что тот ь сильно обиделся. Дескать — мухлевал, гад! Сам ли князь выбивал зубы, поручил ли кому — сказать трудно, но Семен пустился в бега.

Так что, будем исходить из того, что второй труп и принадлежит Строкову. Дактилоскопии или анализа ДНК все равно не сделать.

Можно готовить дело к передаче прокурору и, наконец-то, заняться латынью, а то перед Леной стыдно. Снова перепутал спряжения.

Из Санкт-Петербурга приехала сестра покойного — жена действительного статского советника Софья Сергеевна Горбунова.

Госпожа Горбунова хотела забрать останки своего брата, чтобы похоронить на кладбище, в фамильном склепе.

У меня никаких возражений. Пусть забирает. Пусть еще заберет сундук и чемодан с гербом Борноволковых. Мне лишнее барахло ни к чему, только место в кабинете занимает.

От сундука она отказалась — мол, ни к чему, своего барахла хватает, да и в квартире брата мебели полно. Квартира съемная, мебель придется продавать. А вот фамильный перстень и обручальное кольцо взяла. Заодно поведала, что брат, хотя и был вдовцом, обручальное кольцо снять не пожелал — мол, память о любимой супруге. Разумеется, ничего представляющего интерес для следствия она не сказала. Об украденных акциях неизвестно, куда брат собирался бежать — тем более.

Господин Наволоцкий, как ни странно, не делал попыток взять штурмом тюрьму, зато прочно оккупировал телеграф. Со слов телеграфиста Якова, поведавшего на ушко приставу (телеграфист вообще не имеет право делиться информацией, но Антон Евлампиевич никому не скажет), что чиновник отправлял в столицу длиннющие телеграммы. Кажется, все написано по-русски, но ничего не понятно. Но дело телеграфиста маленькое — передать. Потом, через два дня, из столицы пришла ответная телеграмма и тоже непонятная. Что бы это значило? Впрочем, узнаем.

Николай Иванович вошел ко мне в кабинет, кивнул, уселся на стул и спросил:

— Иван Александрович, вы очень жаждете крови этого купца?

— Фрола Фомича? — зачем-то переспросил я. Пожав плечами, сказал: — У меня