Книга Парадокс жнеца. Книга 1 - Сергей Извольский

галлюцинация, надо же — тем более что уже объяснения от Марины подъехали. Оказалось, альтушку ей сегодня в нагрузку дали, введя в состав научной команды. Похоже Рома-Джеффри напутствие позаботиться о девчонке воспринял как указание перевести ее ближе ко мне.

Более-менее приведя меня в чувство, Марина потребовала рассказать, что случилось. Сжатой версией не удовлетворилась, оказалась неожиданно твердой и настойчивой, добившись от меня полного изложения всего произошедшего со всеми деталями.

— Отменить приказ опциона я никак не могу, к тому же за драку это правомерно, — негромко сказала она. — Центуриона пока нет, так что до его появления тебе здесь еще висеть, терпи.

— Как будто у меня остается выбор, — хмыкнул я.

Поодаль в этот момент послышался хрипящий стон. Всех слов я не разобрал, но по контексту понял, что один из мушкетеров увидел, что Марина вытирает мне лицо мокрой губкой и тоже попросил помощи.

— Пошел-ка ты на хер! — совершенно недвусмысленно ответила на просьбу страждущего Марина.

Снова раздались хрипящие обрывки фраз — уже все трое соседей по крестам заговорили, похоже попробовав на жалость давить. Кто-то даже упомянул милосердие — надо же, какие слова знают.

— Милосердие? — удивилась заметно раздраженная Марина. — Слушайте, вы, недоумки! Сегодня в небе звезды встали раком, так что я готова проявить к вам милосердие. Ваш главный недотымок посмел оскорбить меня, начальника научной группы, пока вы вместе с ним хихикали как гиены!

Они, кстати, не хихикали, но художественное допущение Марина сделала весьма запоминающееся — зря что ли в медийке работала.

— Если я доведу информацию о случившемся до сведения Гая Антония, патриция и нашего патрона уважаемого, вас всех сразу же не привяжут, а приколотят к столбам, а снимут только после того, как вы умрете нахрен в мучениях! Это понятно, организмы? Милосердие мое заключается в том, что на первый раз — учитывая, что вы у мамы такие дурачки, я вам сохраняю жизнь и давать ход делу с оскорблением не буду. Понятен уровень моей невиданной доброты?

Похоже, подобной отповеди никто из пострадавших просто не ожидал. По тональности хриплых ответов мне стало понятно, что им теперь все понятно. И не только им — я видел, как собравшиеся по разным концам лагеря мужчины в оранжевых робах смотрят в нашу сторону и перешептываются. Марина говорила громко, почти кричала, так что слышали ее абсолютно все.

— По меркам нашего мира я поступаю с вами грубо и неженственно. По меркам этого мира — я вам жизнь спасаю, мудаки тупые! — все никак не могла успокоиться Марина, которую попытка давить на совесть в ярость привела.

— Милосердие им нужно, черти конченые, — уже негромко произнесла девушка, не скрывая возмущения. Почувствовав мой взгляд, резко повернулась.

— Что? — неожиданно заволновалась она, так что щеки зарумянились.

— Не-не, ничего. Ты прям… огонь.

— Не мы такие, жизнь такая, — словно оправдываясь, пожала плечами Марина, смущенно опустив взгляд. Похоже, сама удивлена эмоциональной вспышке и теперь только начала осмыслять все, что сказала.

— Добрый дядя, конфетку дал, а мог бы и бритвой по глазам, — усмехнулся я. — Все-все, молчу-молчу, никакого осуждения.

— Я реально доброе дело им делаю, они без такой науки просто не выживут, — повернулась Марина к альтушке.

Вот только та, судя по виду, никаких душевных терзаний и не испытывала. Да и вообще заметно, что к происходящему относится более чем спокойно, а отповедь Марины похоже даже одобряет.

Небольшая перепалка отвлекла внимание, но когда закончилась, неприятность происходящего снова вернулась на первый план. Руки, растянутые вверх и в стороны, уже тянуло мучительной болью, начинало знобить. Похоже, ближайшие часы ожидания окончания экзекуции станут пыткой намного хуже, чем было, когда меня хлыстом секли.

Приготовился долго терпеть и страдать, но не пришлось: послышался нарастающий шум моторов, и в открывшиеся ворота лагеря один за другим на огромной скорости влетело сразу четыре багги. Надо же, еще одна команда рейтар приехала — их у нас две, они ведь обычно посменно, сутки через сутки дежурят.

Причины спешки стали ясны сразу — из первого багги уже выбрался центурион Гельмут. Лицо белее мела, искажено гримасой. Так, значит гасконца уже отвезли в лагерь легиона и там Гельмут узнал о произошедшем, моментально примчавшись, бросив все дела. Наверное, многие смотрящие увидели в исказившей его лицо гримасе самые разные чувства — злость, например, но я точно знал, что это страх. Оставив перед обедом расположение, Гельмут проворонил замысел сигнифера, который — не зная кто я и что я, из-за своей злопамятности наделал дел.

Самого сигнифера, кстати, тоже привезли — он только что был выкинут в пыль площадки совсем неподалеку от меня. Его тут же подхватило двое прибывших рейтар, поднимая на ноги и заламывая руки, заставляя согнуться. Гельмут за все это время не бросил в мою сторону ни одного прямого взгляда. Но я прекрасно понимал, что все происходящее — это именно для меня зрелище. Как и верещащий от боли гасконец, которого тоже только что вышвырнули из машины.

Казнь была быстрой, беспощадной и страшной — обоим, и сигниферу, и гасконцу, рейтары деловито и пугающе буднично прибили скрещенные запястья к столбам, потом общими усилиями подняли, устанавливая.

После этого одинаковые выстроили отряд, и прохаживающийся вдоль строя Гельмут сообщил, что, испытывая личную неприязнь ко мне и к госпоже Марии, сигнифер Илиан Кацаров стал инициатором разборки в рамках неуставных отношений. Главные виновные понесли заслуженное наказание, что остальные должны усвоить важным жизненным уроком. Потом сказал, что еще один урок — по поводу соблюдения дисциплины, все могут наблюдать в другой стороне, мотая на ус.

В этот момент Гельмут — прохаживающийся мимо шеренги так, что оказался совсем рядом, посмотрел мне в глаза и указал взглядом на троицу мушкетеров. Я, едва заметно, покачал головой — ну не душегуб же, у меня и так внутри все от стонов умирающих гасконца и сигнифера рвет. Тот десяток немцев, что я убил в лесу, мне не снился никогда и не будет, я о них и не вспоминаю даже. А вот эти двое — наверняка будущие частые гости предстоящих кошмаров.

Сразу после речи Гельмута, который закончил напутствие довольно быстро, нас с мушкетерами с крестов сняли. Не знаю куда троица делась, да и безразлично было. Мы же — вместе с поддерживающей меня с двух сторон альтушкой и Мариной направились в прицеп научной группы. Здесь Марина обработала мне раны