Книга Путешествие Херульва - Андрей Каминский

— Моя жена укажет путь к бегству!

— Неужели ты думаешь, что я покину вас, когда…

— Сейчас не время для красивых слов, конунг, — нетерпеливо бросил фриз, — Горго выведет вас из дворца. Приведите помощь как можно скорей, пока я задержу их.

Константин хотел что-то возразить, когда над его головой со звоном разбилось мозаичное стекло и в выбитом окне появился первый мятежник. Херульв, выхватив из рук ближайшего воина копье, швырнул его над головой пригнувшегося императора и грек с диким воплем вывалился из окна. Однако за ним лезли остальные и Херульв, уже не тратя слов на уговоры, толкнул ошарашенного басилевса в руки Стюрмира.

— Ты! — он ткнул пальцем в грудь своего помощника, — возьмешь десять человек и проведешь конунга до драккара. А ты, — он посмотрел на жену, — покажешь им дорогу!

Стюрмир и Горго почти одновременно кивнули, да и сам Константин уже не возражал. Вскоре все трое, вместе с наспех отобранными воинами-фризами, исчезли в коридоре.

— Боги с нами! — Херульв повернулся к своим воинам, — нет большей чести в глазах богов, чем пасть, защищая своего конунга!!! Один и Ньерд!

— Один и Ньерд!!! — эхом откликнулись остальные воины — даже майниоты и крещеные готы подхватили призыв к суровым богам Севера. В следующий же миг с треском рухнули двери и ромеи ворвались во дворец. Почти сразу они уперлись в стену щитов: фризы, даны, майниоты, славяне — все сплотились вокруг своего командира, медленно отступая вглубь здания. Испуганные слуги и придворные в панике разбегались от бушевавшей во дворце жестокой сечи, в которой с лязгом сшибались копья, скрещивались и били о щиты мечи. Но, несмотря ни на что, все попытки ромеев прорвать стену щитов, так и заканчивались втуне. В коридорах и внутренних дворах дворца, где у атакующих не было возможности ни нормально засыпать врагов стрелами, ни тем более, использовать кавалерию, им пришлось сражаться врукопашную, где большая сила и рост северных воинов, отчасти возмещало численное превосходство врага.

— Оооодииин!!! — Херульв, обуянный яростью берсерка, рубил и колол, двумя руками ухватив меч Асбрана, он сносил головы, врубался во вражеские груди, отрубал руки и ноги. И точно также остервенело, рубились рядом и его воины, сражаясь посреди луж крови и гор трупов, с трудом удерживаясь, чтобы не поскользнуться на вывалившихся кишках. Северяне тоже несли потери — Херульв видел как пал Кнуд, что продолжал биться, получив с дюжину смертельных ран и даже истекая кровью, дан успел снести голову ближайшему ромею и рухнул на его труп. Но на каждого павшего фриза или дана приходилось, самое меньшее, трое убитых ромеев — и многие, не выдерживая ярости варваров, обращались в бегство. Одного беглеца зарубил лично Вардан Турк, после чего остальные, устрашенные этой расправой, вновь ринулись на варваров.

— Порождения Ехидны, отродья Гелло!!! — бушевал стратиг, — клянусь Господом нашим, что зарублю любого труса, что покажет спину проклятым язычникам.

И все же численный перевес все больше давал о себе знать — и ромеи медленно продавливали оборону северян, что один за другим падали замертво. Казалось, недалек миг, когда все храбрецы полягут в залитом кровью дворце, когда позади послышался громогласный рев труб и во дворец ворвались новые воины, громко кричавшие:

— С нами Бог! Слава Константину!

— Один! — вопил рубившийся в первых рядах Стюрмир, — Один и Ньерд!

Этот крик, и без того устрашавший ромеев, раздавшись позади ввел их в полное смятение — им показалось, что северяне каким-то образом смогли окружить их. Ряды мятежников смешались и Херульв, воспользовавшись этим, метнулся вперед в яростной атаке, прорубая путь к стратигу-предателю. Вардан Турк попытался ударить фриза мечом, но Херульв выбил спату из его рук и в следующий миг меч Асбрана, описав кривую дугу, разрубил мятежника от плеча до поясницы, вместе с доспехами. Эта стремительная атака выбила из фриза последние силы: на Херульва вдруг накатила страшная усталость, он покачнулся и, чтобы не упасть, обеими руками оперся о рукоять меча, вонзив клинок прямо в труп Турка. Кто угодно сейчас мог расправиться с северянином, но никто из ромеев уже не посмел бы сделать это: объятые суеверным страхом перед «колдовским мечом»,