Книга Ненужная война - Inner voice

для таких брошенных, как я, существуют специальные заведения — детские дома. Там живут и воспитываются дети, которые по каким-то причинам остались без родителей.

— Разве не здорово проводить время в компании таких же детей, как ты сам?

— Ты забываешь о том, что они растут без родителей. Без той любви, которая так важна в этом возрасте.

Сильфида некоторое время молчала, наблюдая за моей работой.

— Но ты вырос достойным человеком.

— Очнись, принцесса. Я вырос вором, человеком, без проса забирающим чужие вещи, чтобы продать их тем, кто за них заплатил. Это разве достойно? — я сделал узелок и перерезал нить. — Держи. До таможни должно хватить, а там пускай шьет тот, кто это умеет.

— Ты тоже умеешь.

— У меня вот тут на рубашке была дырка от пули, сквозная, а вот здесь и здесь — разрезы от твоих стрел. Сможешь их найти? Нет. А вот на арене Малрон мне разрезал грудь, перерубив цепочку, на которой амулет держался. И вот этот шов ты видишь, потому что его я шил.

Рубашку, как и джинсы, по-хорошему, уже давно пора было менять, но… это были единственные вещи, которые у меня остались с Земли. Джинсы уже давно внизу шли бахромой, еще с момента моего побега из замка в ночь, когда Маркус убил Лесию, рубашка выглядела получше, но лишь потому что Делина сотворила с ней чудо, зашивая ее так, что, даже зная где искать, я никак не мог найти швы. Со штанами она, к сожалению, так не могла, говорила, что ткань не дает ей этого сделать, но, как я знал, она все равно пыталась. По сути, все мои вещи сейчас на мне еще живы лишь ее стараниями.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я принцессу. — Готова покинуть это «дружелюбное» место?

— Да, — она кивнула. — Спасибо, Максим.

— Не за что, принцесса. Не за что. Все пошло наперекосяк из-за моего длинного языка.

— Послушай, ты не мог этого знать. Люди — они вообще такие и есть: мстительные и завистливые. Даже если бы ты этого не сказал, они бы нашли другой повод, я уверена.

— Тогда… зачем же мы сюда пошли?

— Все же существовал шанс, что они сдержат свое слово. Хоть мы их и презираем, но… они-то нас любят.

…Да. Я помнил, с каким вожделением смотрели на Сильфиду люди.

— А ты, значит, притворяешься мужчиной в людском обществе, верно? — спросил я Маришу.

— Верно, сюзерен. Их способность разозлить меня, не говоря ни слова, порой выходит за рамки того, что я могу стерпеть. Поэтому я попросила сковать мне такой доспех и сшить такой поддоспешник, а так же сократила имя, чтобы оно больше подходило на мужское.

Разумный ход, в принципе. Люди признают в ней мужчину и не лезут с расспросами.

— Собирайтесь. Я хочу уйти отсюда до темноты.

Сестры кивнули в знак согласия, надевая свои нагрудники. Я же пошел искать какую-нибудь теплую одежду — выходить в холод в одной рубашке больше не хотелось.

Интерлюдия 47

Латрею не работалось. Государственные дела требовали от него сосредоточенности, но его не оставляло чувство смутного беспокойства. Что-то случилось в Уршале ибо сегодня доставили почту с таможни, но письма от его девочек среди них не было. Отцовское сердце желало лишь одного — чтобы Мар и Сильфида были живы.

— Неужели план Максима не удался настолько, что вы пострадали? — спросил он в воздух. До следующего нападения оставалось всего два месяца, и это был последний бой, который они могли позволить себе проиграть. Мест Силы осталось лишь два. Потому вся надежда короля была на человека, который обладал достаточным интеллектом, чтобы отвести от Маллореана угрозу Разрушителей. Использовать план Маркуса он очень не хотел, а потому был не против притворяться, что он ничего не знает о бывшем стражнике, превращенном… в это. Единственное, чего опасался Латрей — что его камергер пошлет созданное им существо на Максима, из-за чего придется вмешаться.

Какими свойствами обладал Бриален, королю было доподлинно известно благодаря Селесте. Маркус, так старавшийся скрыть ото всех последний Ритуал, совершенно не принял в расчет единственную жену своего подопытного, ради которой он и прошел через все это.

* * *

Еды в рюкзаках оставалось совсем немного — даже с учетом нашей экономии, ее хватало почти впритык на путешествие до Древа. Новость неприятная, но ожидаемая — сколько бы мы не брали с собой, рано или поздно она все равно закончится.

Солнце уже покинуло зенит, когда мы решили покинуть отбитую у людей избушку. Мар, отодвинув с дверей массивный шкаф, выпустила нас на холодную улицу. Несмотря на найденную куртку, я все же поежился от ветра, попавшего под одежду.

— Давайте поторопимся. Все-таки костер я хочу разжечь уже внизу, где более или менее тепло.

Да и дров у нас с собой нет, а камни, к сожалению, не горят. Интересно, а оставленные без присмотра лошади еще там или сбежали? Было бы неплохо, если бы они были там, но на такую удачу я даже рассчитывал.

До подвесного моста мы добрались чуть больше, чем за час — шли с горы, от того ход был легче. Лошадей с той стороны видно не было, разумеется, что создавало нам неприятную перспективу пешей прогулки.

— Лошадей мы, наверно, зря не привязали… — сказал я.

— Задрали бы ночные хищники, — возразила Мариша.

— Тоже верно…

Сестры перешли мост первыми — как истинный джентльмен, я пропустил дам вперед, после, когда они достигли другой стороны, взошел на шатающийся мост сам. И ровно посередине я почувствовал, как меня что-то толкнуло в спину.

— Какого… — я оглянулся. В одну из перекладин моста воткнулся небольшой, но крайне знакомый ножичек. Тот самый, который когда-то Маркус подарил Делине, сообщив ей о том, что я могу использовать ее в качестве наложницы. — Какого хрена?

— Максим, что происходит? — спросила меня Сильфида.

— Да я сам толком еще не понимаю…

— Ну а раз не понимаешь, может, ушел бы ты с моста-то? Падать, в случае чего, высоко и больно.