Книга Курсант: Спецотдел МВД СССР - Рафаэль Дамиров

Теперь вертушка не рванет.

— Лежи! — он увидел, что я за ним наблюдаю. — Мордой в землю, я сказал. Руки за спину. Выше заведи! Ноги скрестить!

Подошел ко мне и уселся сверху, поджав мои локти снизу коленями, а ствол уткнул в затылок. Придавил меня так, что не вздохнуть. Грамотно, сука, работает. На запястья накинул мне какую-то заранее приготовленную петлю. Затянул и перекинул веревку через шею. Подтянул кисти повыше и примотал свободный конец к моим рукам. Теперь, если буду дергаться, то придушу себя. Руки придется постоянно держать за спиной повыше. Садисткая связка. Но надежная, как калаш. Умеет пленных вязать проповедник.

— Встать! — Погибов потянул меня за ворот, помогая подняться.

По моим щекам струился талый снег.

— Шагай туда! — махнул Иван стволом в сторону, где, по моим расчетам, должен был быть дом.

Шли молча. Я все гадал, зачем понадобился ему живым. Надеюсь, он не людоед. Потому что больше ничего мне в голову не приходило.

— Скоро здесь будут наши, — попробовал я разговорить его. — Они знают, что мы полетели в сторону Лешьих холмов. Вертолет не иголка, будут искать.

— На то и расчет, — загадочно проговорил Иван. — Пусть приходят…

Подошли к дому, когда уже темнело. Огромный, из кругляка, но кривой. Бревенчатые сваи, что заменяли фундамент, видно, не справлялись с нагрузкой. Смотрелся он архаично, будто сложен без единого гвоздя, как в старину.

— Твоя конура? — усмехнулся я. — Что ты там прячешь?

— Увидишь, — Иван отодвинул меня плечом и потянул за грубо вытесанную дверную ручку.

Дверь радостно скрипнула, признав хозяина. Вошли внутрь. Пахло домашним хлебом и чем-то кислым. Робкий свет керосинки, что стояла на столе посреди просторной комнаты, еле-еле раздвинул полумрак по углам.

Я осмотрелся. Стены без всякой отделки выпирали округлостями бревен. Вдоль них стоят лавки и приделаны полки. Комната похожа на столовую. Тесаный стол длиной метра три занимал весь центр. Из этой “столовой” чернотой уходили проходы в другие комнаты. Огромная обмазанная глиной печка потрескивала поленьями.

— И нахрена тебе такие хоромы? — я с удивлением вертел головой.

Но чем больше я всматривался, тем больше понимал, что здесь явно жил кто-то еще. Простенькая посуда на полках — явно на несколько персон. Половики заботливо расстелены. По-женски. На торчащих из стены гнутых гвоздях висит нехитрая одежонка. Фуфайки и старомодные пальтишки. Судя по размеру — женские.

Иван грубо толкнул меня на лавку. Я сел. Он связал мне ноги, а руки ещё и примотал к массивной лавке. Теперь даже пошевелиться не могу.

Откуда-то из черного проема, наконец, вышла женщина. Изможденное лицо показалось знакомым. Ситцевое платье почти до пят в районе талии четко округливалось. Беременная. Она прильнула к Ивану и как-то с грустью посмотрела ему в глаза.

Тот вздохнул, нехотя оторвал ее от себя и, кивнув на меня, проговорил:

— Развяжешь его утром. Не раньше… Поняла?

— Да, — пробормотала в ответ женщина.

Она снова попыталась прижаться к Ивану, будто прощалась. Нот тот резко развернулся и зашагал прочь. Хлопнула входная дверь, и мы остались одни. Погибов, вооруженный винтовкой и моим пистолетом, с рюкзаком за спиной растаял в ночи.

Только сейчас до меня дошло, что это за женщина. Я вспомнил ее по фото из уголовного дела. Но теперь она казалась старше лет на десять. Седина, морщины на не видавшем косметики лице и потухший взгляд.

Эта была пропавшая дочь Пермяковой… Ёшкин крот! Так она живая!

— Ксения, — тихо и как можно дружелюбнее проговорил я, но женщина все равно вздрогнула. — Развяжите меня. Я не причиню вреда. Я из милиции. Удостоверение можете проверить в правом нагрудном кармане.

Пермякова бросила на меня затравленный взгляд и поспешила скрыться в темной комнате.

— Куда вы? — окликнул я погромче.

Та, ничего не сказав, исчезла в черном проеме.

— Я знаю, что вы меня слышите… — продолжал я налаживать контакт. — Ваша мать до сих пор переживает. Думает, что вы погибли. Что он с вами сделал? Похитил? Ну, ничего. Мы вернемся в Мохово. Только вам надо меня скорее развязать. Пока он не вернулся.

Переговорщик из меня никакой, вот бы сейчас Свету сюда! о я мысленно представил, как бы она вела беседу, и старался высказываться так же.

— Антонина Петровна очень обрадуется вашему возвращению. Только собака у нее и осталась. Шарик. Помните его? Старый уже, беззубый, а недавно у Сидоркиных куриц подавил. В огород, шельмец, соседский пролез и придушил. Представляете? Ваша мама боялась, что заявление соседи напишут, но вроде обошлось все… Скучает она по вам, Ксения.

— Врете! — Пермякова вдруг выскочила из комнаты. — Ей всегда было плевать на меня. И тыкала она меня тем, что в девках я ходила. А как бы я парня нашла, если сама она не отпускала меня от себя ни на шаг.

— А потом появился Иван. Да? Весь такой загадочный и умнее полдеревни вместе взятой. Поэтому вы с ним сбежали? Он обещал любить вас только одну? Только в Мохово у Погибова есть еще интрижка. И, возможно, не одна.

— Что я дура, что ли, требовать от него такое? Не одна я. Четверо нас…

— Как — четверо? Так что получается? Все женщины, которые пропали в Мохово за последние пять лет — живы? Где они?

— Ушли вчера.

— Куда?

— Не знаю, а если бы знала, то не сказала бы, — голос ее становился все выше и звонче, женщину пробирала истерика.

— Почему? Мы хотим вам помочь.

— А нам не надо помогать. Вы в нашу жизнь влезли, и теперь Ваня увез всех подальше… Потому что знал, что скоро придете. А меня бросил…

Ксения всхлипнула и шоркнула рукавом по глазам.

— А вас почему оставил?

— Сказал, что дорогу не выдержу. Ребеночку плохо будет, — женщина с неожиданной ненавистью посмотрела на свой живот.

Я-то думал, она в будущем потомке проповедника уже души не чает. Но теперь он не пускал ее за любимым… Нет, мои попытки ее понять все заканчивались тупиком.

— Успокойтесь. Иван ведь вами манипулирует, — твердо сказал я. — Вы даже у него не одна… Неужели вам не обидно? Не горько? Но вы же должны помнить, что есть совсем другая жизнь. Не в лесу. Вы вернетесь, и с вашим ребенком будет все в порядке. Развяжите меня.

— Утром только смогу, — упиралась Ксения.

Я вздохнул, уже понимая, что никакого толку не будет и мы ходим кругами.

— Почему?

— Так Иван сказал сделать.

— И опять вы его слушаете, как рабыня.

— Он заботился о нас…

— Я знаю. Знаете, почему он оставил меня в живых? Чтобы я привел сюда людей и не дал вам умереть.