Книга Определенно голодна - Челси Саммерс

грудь. Не помню, испытывала ли я когда-нибудь страх до этого момента. Наверное, нет.

Я прокрутила в голове события предыдущей ночи. Возможно, и не было никакого признания. Исповедь нелогична. Я знала себя. Я не из тех, кто чувствует горячую необходимость открываться до конца. Я все держала в себе, высоко и крепко, как молодой кобель свои тестикулы. Я казалась себе эмоциональным драконом, ящерицей с горящей, как огонь, алмазной чешуей и совершенно одинокой в этом мире. Все, что мне было нужно, — это прекрасные виды земли, раскинувшейся подо мной, подобно бесконечной скатерти-самобранке. Я взлетала и падала только для того, чтобы сорвать плоды, когда была голодна. Я видела себя выше, лучше, превосходнее остальных. Я никогда не сбрасывала свои доспехи, чтобы показать миру, как ритмично бьется мое человеческое сердце. Я научилась этому много лет назад.

Я что-то сказала. Я ничего не сказала. Я сказала не знаю что.

Возможно, я ничего не рассказала Эмме о Казимире. Возможно, я просто хотела ей что-то рассказать. Я вспомнила напряженное, неодолимое желание рассказать ей, вспомнила, как прокручивала эту историю в голове, когда лежала на ее огромной кровати с балдахином. Вспомнила банки для коктейлей, просекко и лимончелло, вспомнила, что была совершенно пьяна. Но никак не могла вспомнить, что же именно из моих мыслей превратилось в речь. Я прокручивала разговор с Эммой, как кубик Рубика, пытаясь собрать на его сторонах, о чем точно говорила, что боялась сказать и что совершенно точно не сказала. Я точно сообщила о визите Вассерман и о смерти Казимира. А все остальное превратилось в клубящийся словесный туман, в котором я больше ничего не видела. Что делать. Что делать. Что делать.

Мигрень держала меня в своих мрачных объятиях. Я лежала в постели. Я хотела, чтобы раскаленный прут наконец вынули из моей головы. Я считала овец. Я считала вдохи и выдохи. Я считала до ста и обратно. Я рассчитывала на себя. Смертельная боль в моей голове горела умброй и золотом, напоминала кинжал и была острой, как предательство. Я превратила ее в детектива Вассерман. Я придала ей плоть и своими руками содрала с нее кожу, дюйм за дюймом.

Средиземноморская креветка, melicertus kerathurus, или императорская креветка, отличается от своего маленького атлантического родственника. Обитая в прибрежных водах, средиземноморская креветка днем лежит в песке и бездействует, а ночью живет — ест, плавает и мечет икру. Это делает ее похожей на праздничных обитателей Капри, ярких молодых пляжников, которые так любят резвиться на пенных вечеринках. Атлантический litopenaeus setiferus живет на глубине и активен днем. Все виды креветок и ракообразных на самом деле отличаются друг от друга только названиями и служат исключительно кормом, но имеется один нюанс. Креветки питаются планктоном, мелкими растениями, морскими червями, мелкими рачками и падалью. На самом деле они оппортунисты. И есть ли в этом их вина?

Креветки — каннибалы. В водном мире это совершенно неудивительный факт: около девяноста процентов морских обитателей едят себе подобных. Да там вообще невозможно найти того, кто этого не делает. Осьминоги не просто едят других осьминогов — они могут пожирать самих себя, если это спасет остальное тело, они пожирают собственных детей, которые тысячами вылупляются каждую весну. Песчаная акула вообще квинтэссенция океанского каннибализма. Ее беременность длится около года, и еще в чреве самый сильный детеныш пожирает своих менее развитых братьев и сестер, а перед рождением вырастает длиной около метра. Родившись, он становится полноценным хищником. Песчаные акулы довольно послушные создания. Возможно, потому, что все свои проблемы решают еще до рождения.

Почти все млекопитающие при определенных обстоятельствах готовы пожрать своих собратьев, но только около полутора тысяч видов тяготеют к каннибализму естественным образом. Они, как правило, делятся на три группы: сексуальные каннибалы, внутриматочные каннибалы и третья группа, к которой относятся как животные, поедающие меньших или младших представителей своего вида, так и матери, поедающие свой приплод. Интереснее всего, конечно, сексуальные каннибалы — их так легко очеловечить. Какая женщина не мечтала после акта безудержной страсти повернуться к лежащему в изнеможении возлюбленному и оторвать ему голову. Кровать, несмотря на то что является символом покоя и мира, на самом деле место раздора. Покажите мне человека, мирно лежащего в постели, который хотя бы раз не мечтал о внезапной ужасной смерти того, кто лежит рядом, и я покажу вам лжеца. Самые близкие люди для нас — те, о чьей внезапной и моментальной кончине мы молимся по ночам.

Ненавистники всегда будут ненавидеть, хищники — охотиться. Ваш славный домашний котик — в одном генетическом шаге от льва, который с радостью убьет и съест любую выскочку из своего прайда. Морские коньки обожают лакомиться новорожденными детенышами собратьев. Расскажите это вон той крошке со вздернутым носиком, чудесной улыбкой и морскими коньками, нарисованными на ее резиновых сапожках. Луговые собачки и лемуры, возможно, самые милые каннибалы в мире. Их хочется затискать и съесть, такие они милые. Точно так же думают и более крупные их собратья.

Если отбросить каннибализм, средиземноморские креветки совсем не похожи на тех, что живут в Атлантике. Они слаще, пикантнее, глубже, многослойнее и насыщеннее. Вы идете в свой любимый приморский ресторан в Италии и заказываете тарелку спагетти con gamberi, pomodori e basilica, тягуче-сладкие креветки с остро благоухающим базиликом, пикантно-кисловатыми помидорами и ароматным чесноком. В этих креветках заключена вся сладость моря в конце долгого августовского дня. Вы берете тарелку и видите на ней креветки целиком, вместе с усатыми головами и бахромчатыми ногами. Это блюдо исключительной красоты.

Вы деликатно снимаете у креветки лапки и отбрасываете их на край тарелки. Если вы итальянец, то используете для этого нож и вилку. Затем точно так же снимаете панцирь. (Верьте людям, которые подарили миру Медичи и самые изысканные манеры держаться за столом. Хорошо воспитанные итальянцы владеют ножом и вилкой угрожающе искусно.) Вынув креветку из панциря, вы отрезаете от нее кусочек всего на один укус и аккуратно закручиваете его в длинный хвост спагетти, после чего отправляете этот свернутый пучок в рот. В этом случае изысканное и аккуратное обращение со сложными столовыми приборами просто необходимо. Затем вы отбрасываете все свои привычки и комплексы, подносите головку креветки к губам и всасываете. Именно голова дает полное представление о чистом средиземноморском терруаре, великолепной соленой сливочности, которая содержится только в панцире, он, роскошный и румяный, делает средиземноморскую креветку совершенно незабываемой.

Я подумала о детективе Вассерман, и мне захотелось сбежать в Италию. Посидеть в кафе на лигурийском побережье. В каком-нибудь безымянном ресторанчике со