Книга Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки» - Владимир Николаевич Снегирев

странами, придала визиту подчеркнутое значение. Я заметил с их стороны и элемент любопытства по отношению ко мне как молодому члену Политбюро.

Между тем поездка оказалась очень содержательной. Я встретился с премьер-министром Канады Пьером Трюдо. Как всегда, он был в темно-синем костюме с розой в карманчике, олицетворявшей его принадлежность к Либеральной партии. Держался он поначалу несколько отчужденно, но потом разговорились так, что не хватило времени, отведенного протоколом.

С тех пор у нас с Трюдо установились самые тесные контакты, которые сохраняются по сей день. И не только с ним. Не зря канадские газеты писали потом, что именно они «открыли Горбачева».

Но главный интерес всего семидневного пребывания в Канаде заключался для меня в поездке по стране. В окрестностях Оттавы мы побывали в государственном исследовательском центре животноводства, в тепличных хозяйствах, на фермах, предприятиях по переработке сельскохозяйственного сырья и заводе большегрузных самосвалов в районе Уинсора. Затем поехали в Торонто, в провинцию Альберта — крупнейший животноводческий и зерновой регион Канады, посетили крупные ранчо под Калгари, где круглый год на пастбищах под открытым небом выращивают мясной скот.

Знакомясь с тем, как фермеры работают на земле, я все время пытался понять, где же скрыта та пружина, которая позволяет добиваться столь высоких результатов. Посетили мы довольно крупную ферму в Альберте. Более двух тысяч гектаров угодий. Стадо коров с надоем по 4 700 кг от каждой. Набор разнообразной техники. Под навесом приспособления для ремонта. Зернохранилища из алюминия. Два дома, автомобили. По всему видно — весьма состоятельный фермер. Разговорились.

— Сколько у вас работников? — поинтересовался я.

— Постоянных два-три, а когда сезон — беру еще.

Ходили мы, ходили, все посмотрели. Пора уходить. Уже у порога задаю последний, главный вопрос:

— Скажите, вот недавно закончился год. Вы уже знаете, какие были расходы, какие доходы. И каков же общий итог?

Хозяин смотрит на министра, как бы спрашивая: сказать ему или нет? А Уэлан смеется:

— Говори правду.

— Если правду, — отвечает фермер, — то без субсидий и кредитов не прожил бы. […]

— Как же так? — спросил я Уэлана. — При такой урожайности, при таких надоях — и вдруг субсидии?

— Михаил, — ответил министр, — аграрный сектор на современном уровне нигде без государственной поддержки существовать не может. Мы тратим на кредиты крестьянам десятки миллиардов, а в США — сотни миллиардов долларов. Именно поэтому, кстати, мы и стараемся компенсировать затраты с помощью экспорта зерна[123].

А вместо одной запланированной встречи с премьером состоялись три. Причем две из них прошли в сугубо неформальной атмосфере — с живыми, продолжительными беседами на темы, которые далеко выходили за рамки официальных. Горбачев и Трюдо обсуждали то, каким станет будущий мир, им обоим явно хотелось увидеть его свободным от конфронтации, от многолетних наслоений холодной войны. Да, вначале, при первой встрече, канадец держался несколько скованно, он привык видеть в каждом высокопоставленном московском госте не живого человека, а бронзовую статую, но постепенно лед растаял, оба они — и член Политбюро Горбачев, и глава канадского правительства Трюдо — стали испытывать взаимную симпатию друг к другу.

Яковлев, который присутствовал на всех трех раутах, тоже был доволен. Впоследствии он писал, что именно с тех пор политическая элита Запада стала присматриваться к Горбачеву как к будущему советскому руководителю: «Позднее бывший министр иностранных дел Великобритании Джеффри Хау рассказывал мне, что, когда английское правительство обсуждало вопрос о приглашении возможного будущего советского лидера, информация из Советского Союза была противоречивой. Рассматривались кандидатуры Горбачева, Гришина, Романова. Решили посоветоваться с Трюдо. Последний высказался за Горбачева. Англичане прислушались к совету канадцев»[124].

В 1983 году Горбачев и Яковлев сразу нашли общий язык. [Из архива Л. Шерстенникова]

И ведь то затаенное желание, которое было у Яковлева, когда он готовил этот визит, тоже сбылось. Однажды они остались наедине, это случилось как раз в провинции Альберта, когда приехали в большое фермерское хозяйство и там поджидали министра сельского хозяйства Канады. Министр опаздывал, а потому Горбачев, решив прогуляться по окрестным полям, пригласил с собой посла. Рядом больше никого не было, только охрана маячила вдалеке.

Сначала говорили о каких-то несущественных вещах, но вдруг Горбачева прорвало. Видимо, сказались те впечатления, которые он уже получил, путешествуя по ухоженной стране, которая «хоть похожа на Россию, только все же не Россия». Стал говорить о том, почему мы так плохо живем, имея все возможности жить хорошо — неисчерпаемые ресурсы, огромную территорию, множество талантливых людей, великие традиции, очевидные достижения в области науки и техники… Почему?

— Надо что-то менять в нашем государстве, иначе пропадем, — возбужденно воскликнул Михаил Сергеевич.

Яковлев:

Я тоже как с цепи сорвался. Откровенно рассказал, насколько примитивной и стыдной выглядит политика СССР отсюда, с другой стороны планеты. Да и нервы мои были на пределе из-за десятилетнего пребывания за рубежом. Все последующие дни, когда мы колесили по стране, посещая фермеров, научные учреждения, встречаясь с простыми канадцами, священниками и нефтяниками, учителями и врачами, прошли на высоком уровне доверия и уважения к Горбачеву. Мы тоже наговорились всласть. Во всех этих разговорах как бы складывались будущие контуры преобразований в СССР[125].

Наверное, это и был «момент истины». Отныне, можно сказать, часы стали пробивать «обратный отсчет».

В воспоминаниях Горбачева и Яковлева нет ничего о тех договоренностях, которые были достигнуты тогда между Михаилом Сергеевичем и Александром Николаевичем, однако уже в «нулевые» годы историк П. Черкасов, работая над своей книгой об ИМЭМО, взял у Александра Николаевича интервью и в ходе этого разговора академик раскрыл некоторые подробности разговора на фермерском поле в Канаде.

— Наверное, надоело тебе здесь, поди, домой хочется? — обратился Горбачев к Яковлеву, завершая состоявшийся откровенный разговор.

— Давно хочу, — сразу же ответил Яковлев.

— Послушай, — продолжал Горбачев, — у нас обсуждается вопрос о кандидатуре директора ИМЭМО, есть много претендентов. А ты пошел бы на это место?

— Конечно, надоело мне здесь за десять лет.

— Как ты думаешь, Академия наук, Федосеев тебя поддержат? — спросил Горбачев.

— Мне кажется, да. С Александровым я знаком, но шапочно, а Федосеев давно и хорошо меня знает. У меня всегда были с ним нормальные отношения.

— Ну, ладно, посмотрим, — завершил Горбачев[126].

«В последних числах мая, — вспоминает Яковлев, — я получил телеграмму от вице-президента АН СССР П. Н. Федосеева: „Как вы отнесетесь к