Книга Бои у Халхин-Гола (1940) - Давид Иосифович Ортенберг

только ни проникают наши отважные связисты! Их можно видеть всюду — на дорогах, по склонам сопок, у берегов реки, в тихом глубоком тылу и в огненной гуще боя.

Всюду, куда идет боец со штыком, за ним неотступно следует связист с проводом, натягивая нервную сеть фронта. И даже когда бегут в атаку, связист не отстает: он бежит рядом, разматывая свою неизменную катушку.

Быстрые, несловоохотливые, трудолюбивые, мчатся связисты на броневиках, пылят на мотоциклах, зажимая подмышкой доверенные им пакеты.

Нельзя сказать, чтобы доставка пакетов на фронт была таким уже мирным занятием. Немало отваги, ловкости, а подчас и героизма нужно, чтобы, попадая то и дело под бомбежку и обстрелы, пробиваясь зачастую сквозь огневые завесы врага, во-время и в неприкосновенности доставить на передовые позиции порученные бумаги.

И все же чувство неудовлетворенности жило в боевой душе младшего лейтенанта Соколова. Он жаждал настоящего боя штыком и гранатой. Он мечтал об участии в крупной операции.

Радист за работой

Он хотел драться и побеждать. Это было сильное желание, — и оно происходило от чувства негодования против захватчиков, от высокой сознательности советского бойца-патриота. Кроме того, бывший колхозник Соколов хотел применить на деле все боевые познания и опыт, приобретенные им за три с половиной года службы в Красной Армии.

Вот почему он поехал на этот раз сам, надеясь на счастливый боевой случай.

Целый день разъезжал Соколов по различным участкам фронта, развозя пакеты.

По дороге он обучал своего молодого водителя тонкому искусству ориентировки. Оно особенно трудно в условиях Монголии. Представьте себе гладкие ровные степные пространства, поразительно похожие одно на другое. Ни деревца, ни юрты, ни кустика. Кругом, насколько хватает глаз, однообразная равнина, покрытая побуревшей от солнца травой.

Еще труднее ночью, когда великая чернота разливается над монгольской степью. Фар зажигать нельзя; на небе, затянутом тучами, не видно звезд.

Требуются особая острота взгляда и повышенная наблюдательность, чтобы находить различия в этих похожих одно на другое местах.

Упорной работой Соколов развил в себе эти качества, столь необходимые в военном деле. Маленькая кочка, еле заметная под пышным травянистым покровом, легкая неровность почвы, старая покрышка, брошенная кем-то у дороги, белое пятно солончака и другие мелочи, ускользающие от менее внимательного взгляда, служили Соколову точными ориентирами.

— Примечай все это, Иванов, — поучал младший лейтенант своего водителя, — помни, что на всей земле не найдется и двух совершенно одинаковых мест…

Между тем день близился к концу. Край неба окрасился пламенем. Птицы садились в траву. По земле пробежал предвечерний холодок. Начинался длинный светлый монгольский вечер.

Почти все пакеты были развезены по частям. День прошел для Соколова спокойно. С чувством разочарования он приехал в одну из батарей части Федюнинского, чтобы сдать там последний пакет.

Командир батареи принял пакет, расписался, похвалил Соколова за расторопность. Все. Можно возвращаться домой, на Хамар-Дабу.

Однако Соколов медлит.

— Товарищ командир, — говорит он, и серые глаза его с надеждой устремлены на командира, — может быть, я могу вам здесь чем-нибудь пригодиться? Может быть, нужно разведку сделать? Я бы мог. Или подкрепить моим броневиком какую-нибудь операцию?

— Нет, товарищ Соколов, — сказал командир улыбаясь, — все в порядке. Поезжайте, милый, к себе.

Соколов откозырнул и побрел к своему броневику.

На полдороге он услышал шум. Оглянулся и увидел, что к командиру подбежали два бойца. Вид у них взволнованный. У одного свежая перевязка на руке. Одежда запачкана песком. Видно, ребята только что были в деле. Соколов приблизился.

Перебивая друг друга, бойцы рассказывают следующую историю.

Они сопровождали машину, груженную снарядами. Неожиданно на одной из извилин дороги на грузовик обрушился сильный огонь противника. Бойцы поставили машину под небольшой холмик, который служил для нее прикрытием. Тронуться невозможно было, — японцы тотчас открывали огонь. Тогда бойцы разделились: двое остались возле грузовика, а двое других пробрались сюда, чтобы доложить о случившемся.

— Не понять, откуда в этом месте взялись японцы, — заключил свой рассказ боец, снимая каску и отирая потный лоб, — давно их уже там не было.

— Очевидно, диверсионная группа, — сказал командир, — необходимо машину сейчас же выручить.

Тут выступил вперед Соколов.

— Разрешите мне, — сказал он.

Командир посмотрел на него. Он видел Соколова в первый раз. Но открытое решительное лицо младшего лейтенанта и, особенно, взгляд его серых глаз, смелый, прямой, дышащий умом и отвагой, сразу расположили командира в пользу Соколова.

— Хорошо, — сказал командир, — поезжайте туда и отбивайте машину со снарядами. Одновременно я посылаю подкрепление.

Лицо Соколова вспыхнуло радостью. Он вскочил в броневик и поехал. Кроме Соколова, здесь было еще трое — водитель, башенный стрелок и один из только что пришедших бойцов.

Скоро они увидели машину со снарядами. Соколов остановил броневик под укрытием холма, а сам с товарищами отправился к машине.

Японцы залегли в большом котловане, метрах в полутораста отсюда. Заметив движение около машины, они открыли пулеметный огонь.

Соколов и его товарищи лежали возле грузовика, укрывшись за неровностями почвы. Невозможно было поднять головы — пули хлестали низко над землей. Один из бойцов неосторожно высунулся и тотчас был сражен пулей. Гнев овладел Соколовым. Но он бессилен был что-либо предпринять: слишком неравны были силы. Надо было ждать подкрепления.

А оно все не шло.

Тогда Соколов решил лично отправиться за подкреплением.

Трудность этой задачи состояла в том, что надо было добраться до броневика, оставленного за укрытием. Хотя это было и недалеко, но весь этот короткий путь простреливался японцами.

Все же Соколов решил двинуться. Он вскочил и, пригнувшись, быстро побежал. Японцы застрочили из пулемета. Соколов мгновенно лег на землю и спрятался за конкой. Огонь утих.

«Видят они меня или не видят?» — подумал Соколов. Он решил проверить это и осторожно выглянул. Тотчас пуля сбила с него фуражку.

Соколов рванулся и вихрем перебежал к следующей кочке.

Медленно, укрываясь тщательно от огня, припав к земле, не отрываясь от нее, а иногда вдруг вскакивая и мчась сломя голову, отважный связист добрался, наконец, до броневика.

Молниеносно он завел мотор. Тронул и, быстро переводя скорости, дал полный газ. И вот вскоре он снова в части.

Подкрепление уже собрано и готово двинуться в путь. Командование этой группой поручается Соколову.

С радостью он принимает это назначение. Впервые ему приходится командовать пехотным подразделением, хотя и небольшим, но брошенным на ответственное боевое задание.

Соколов принимает правильное решение зайти японцам во фланг.

Искусно пользуясь неровностями местности, Соколов скрытно подводит свою группу почти к самому котловану. Здесь он приказывает своим людям рассыпаться. Японцы заметили наших и всполошились.