Книга Старшая сестра - Надежда Степановна Толмачева

листики.

Елизавета Дружинина стояла около одного из багеров и наблюдала за работой стилочной машины. Думала: «Завтра будем делать уже арочные кирпичи». Машину вел чернобровый удалой чуваш Семен Иванов.

Вдруг кто-то из рабочих крикнул:

— Товарищ Дружинина, пополнение идет!

Лиза посмотрела в сторону железной дороги. Шли девушки в разноцветных платках и платьях, несли сундучки, узлы. Когда девушки были совсем близко, одна из них бросилась бежать к стилочной машине.

— Сеня! — кричала она звонко. — Стой! Стой!

— Мотя!

Иванов остановил машину. Не успел он соскочить, как Мотя стояла рядом с ним на площадке. Потом Мотя увидела Дружинину и закричала радостно:

— Здравствуйте!

— Здравствуйте! — сказала Лиза.

— Не узнаешь? — спросила Мотя. — Забыла… — Она покачала головой. — Ну, а как твоя чувашечка-то растет? Галина, да?

— Ах, вот оно что!

Мотя спрыгнула с машины, и они с Лизой обнялись, как сестры.

…Когда багер и прикрепленная к нему стилочная машина работают слаженно — любо-дорого посмотреть! Стилочная машина подходит, багер выбрасывает в ее бункер переработанную кашеобразную массу, и стилочная машина отходит. И там, где прошла она, по торфополю ложатся лентами, один к другому, прямоугольные торфяные кирпичики.

К концу дня на участок приехал Говоров. Первой мыслью Лизы, когда она издали увидела его, было уйти. Но потом она сказала себе твердо: «Нельзя бежать. У нас ничего не было и не может быть… кроме деловых отношений». Она бросила взгляд в другой конец участка, где лес подступал к самому краю торфополя, и тихонько ойкнула. На сером пне был рыжеватый заяц. Он стоял на задних лапках и не то со страхом, не то с любопытством смотрел на Лизу. Она неумело свистнула, и заяц камнем скатился с пенька, потом высоко подпрыгнул и умчался в лес. Лиза расхохоталась. Подошедший Говоров увидел на глазах ее смешливые слезы, тоже улыбнулся.

— Неужели это я так смешон, Елизавета Георгиевна?

— Да что вы, Максим Андреевич, заяц… — и, все еще смеясь, она указала в сторону леса палочкой-измерителем. — Никогда бы не поверила, что зайцы из трусости так высоко прыгают! Как он плюхнулся на землю, если бы вы видели!

Про себя Лиза подумала: «Наконец-то я снова разговариваю с ним просто. И он, наверное, рад, что у нас появляются прежние взаимоотношения».

Над лесом пронеслось серое облако. Грустно и однообразно куковала кукушка. Оба прислушались, ожидая, не раздастся ли снова ее голос.

Говоров взял из рук Лизы измеритель:

— Какая залежь торфа нынче идет?

— Прежняя… Хорошая. Шум-болото все-таки очень богато! Оно еще много выдаст торфа.

Говоров снял фуражку. Ветер пошевелил его густые с медным отливом вихры. И сейчас, простоволосый, задумчивый, он стал для Лизы удивительно понятным, родным.

«Да я же знаю его очень давно. Всю жизнь! Почему? Может быть, таким был бы Юрий Шатров». Лиза подняла голову и встретила внимательные и печальные глаза Говорова.

— Максим Андреевич, я тороплюсь. У меня сейчас производственная оперативка.

Он вскинул подбородок с мальчишечьей ямкой, отвернулся.

— Ну, что ж, Елизавета Георгиевна, и я так считаю… работа — прежде всего. И мне, как руководителю производства, не подобает вас отвлекать…

Возвращаясь домой, Лиза думала: «Правильно ли она поступает, избегая решительного разговора с Говоровым и заглушая в себе чувство к нему? Можно ли наладить счастье в ее семье, помочь себе и Аркадию?»

Аркадия дома не было. Лиза вышла на террасу и увидела мужа. Он шел не торопясь и наслаждался теплым весенним вечером. Фуражка его была сдвинута на затылок, и лицо выглядело яснее и моложе. Лизе казалось, он приближается к дому слишком медленно. «Разве не чувствуешь, что я жду тебя?»

Войдя в дом и увидев жену, Аркадий улыбнулся ей:

— А ты сегодня красивее, чем всегда.

— Я тебя ждала…

— О! Это мне нравится.

— Аркаша, знаешь, когда ты шел по улице и я смотрела на тебя, мне вспомнился тот Аркадий Топольский… Помнишь, как мы забавно шли по рельсам там, за парком. Я никогда этого не забуду.

— Ты у меня вполне лирическая особа. Это, конечно, придает женщине обаяние. Ну, посиди рядышком со мной. Пешком возвращалась с участка?

— Сейчас же весна, лес такой… Аркадий, завтра выходной, поедем в парк. Там было наше первое свидание.

— Не могу, милая. Дел много. Если ты хочешь побыть со мной, то вечером я смогу уделить тебе время. Не обязательно тащиться в парк. Пойдем в кафе, посидим. Можно и о парке поговорить. Я ведь тоже не сухарь — воспоминания юности только бревно не волнуют…

…Бывают люди, которые считают себя богатыми, одаренными натурами. Они твердо верят в то, что способны на большие дела. Обычная, «заурядная» жизнь — не их удел. Умная голова плюс знания, полученные в высшем учебном заведении, плюс привлекательная внешность, и, кажется, — в человеке есть все. А не хватает, как это ни странно, самого главного — сердца. Большого чуткого сердца недостает этим людям. Аркадию Топольскому легко давались науки в институте. Размышляя о своей судьбе, он пришел к выводу, что его удел — «высшая теория». Разумеется, он не собирается отклоняться от своей профессии строителя, но он должен быть наверху. Он будет учить, как строить. Создавать проекты, не подражая кому-то, а искать свое, оригинальное. Он будет читать лекции, добьется профессорства.

«Может быть, действительно добьется, — думала Лиза, глядя на Аркадия, — но все это нужно только ему, для него самого. А к людям, даже близким, он равнодушен».

И Аркадий показался ей еще более чужим.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

Июньский город жаркий и пестрый. Улицы в выходной день более многолюдны и шумны, чем обычно. Только что прошел дождь, а солнце уже высушивало на тротуаре последние лужицы.

— Деревья-то, деревья, Яша! Нет, ты посмотри! — Ирина замедлила шаги, словно стараясь задержаться под сенью ветвистого тополя. — Мне кажется, что каждый листик так и струится ароматом и песней!

Яков насмешливо сдвинул густые черные брови:

— Ты поэтесса, ничего не скажешь! Но, друг мой, Аринушка, взгляни в другой конец Пушкинской улицы. Пройдем туда. Я хочу знать, не вдохновят ли тебя на поэзию вон те роскошные липы?

Яков подхватил под руку заупиравшуюся было девушку:

— Куда же ты? — Она потрясла сеточкой-авоськой. — Мы же на базар хотели сходить.

— Успеем. Нет, ты только взгляни на этих красавиц!

Ирина так и охнула:

— Ой когда же успели их так обезобразить? Бедные липы. Что только городское начальство думает? Так низко стричь деревья… зачем?

— А это для того, Аринка, чтобы ночью пугать влюбленных! Увидит вот такую оперированную каракатицу какая-нибудь парочка и дёру! Особенно полезно это для влюбленных студентов: вместо того, чтобы под