Книга Трактат о хорошей работе - Тадеуш Котарбинский

общих чертах было сказано выше об интеграции, координации и концентрации, одинаково применимо и к односубъектным, и к многосубъектным действиям. Теперь подошла очередь рассмотрения рекомендаций для действий человеческих коллективов. В первую очередь займемся постулатами, касающимися разделения труда между членами коллектива. Однако выделить в этом вопросе нормы, свойственные коллективам субъектов, не так-то легко, поскольку и в этом случае мы сталкиваемся по крайней мере внешне, с явлением, происходящим также и в мире индивидуальных, односубъектных действий. Ведь левая рука виолончелиста специализируется на нажиме струн, в то время как правая — в оперировании смычком. Поэтому бывает не только специализация сотрудничающих субъектов, но и специализация в области сложного действия органов данного индивида. Все это так, и, откровенно говоря, следовало бы рассмотреть проблемы специализации в наиболее общей форме таким же образом, как мы сделали это относительно проблем интеграции, и применить общие наблюдения к области многосубъектных действий как к частному случаю. Но мы все же пойдем по иному пути и вначале рассмотрим специализацию в коллективе, отмечая, что определенные рекомендации имеют более широкий радиус действия. Мы поступим так потому, что проблемы специализации проявляются едва ли не с наибольшей выразительностью именно в области коллективного труда. Эти проблемы стали предметом особенно тщательных исследований ученых, занимающихся рациональной организацией деятельности.

О сущности разделения труда как междусубъектного явления мы уже говорили несколько ранее. Тогда также шла речь о сути специализации как об определенном частном случае разделения труда. Здесь мы лишь кратко напомним, что разделение труда может, например, относиться к какой-то разовой совместной работе, когда каждый из различных ее участников делает что-либо иное, в то время как специализация касается всегда какой-то постоянной функции в области повторяющихся коллективных работ и имеет место тогда, когда кто-то выполняет какую-то определенную функцию, требующую особого навыка (что, естественно, обусловлено разделением труда).

Возникновение, поддержание и усиление специализации связаны с ее техническими достоинствами, суть которых в том, что человек, длительное время выполняющий какое-либо действие (естественно, в границах коллективной работы данного рода), в итоге делает это исправнее, чем тот, кто распыляется на многие разнообразные действия. Отсюда, кроме основного значения, термин «специализация» приобрел значение производное, вторичное, став символом незаурядного опыта в данном виде действия, например в данной манипуляционной исправности. Но здесь возникает проблема. Какой следует придерживаться директивы, направляя формирование компетенции членов коллектива (например, граждан гармоничного, планового общества): стремиться ли к возможному максимуму средней компетенции, или же к тому, чтобы по каждому направлению были мастера-рекордсмены, или же ориентироваться на какой-то иной критерий? Возможно, наиболее удачной была бы следующая рекомендация: формировать компетенции так, чтобы их совокупность, размещенная в коллективе, создавала наиболее органичный комплекс. Это все, что касается специализации в ее вторичном, производном значении. Продолжая рассуждения, мы будем иметь в виду главным образом первое, основное понятие специализации.

Непрерывное развитие специализации становится общественной проблемой. Как правило, самолюбивый человек с многосторонними интересами тяжело переносит постоянную однообразную работу, имеющую зачастую лишь вспомогательный, фрагментарный характер. Вопреки этому, специализация все более углубляется. Так, пожалуй, и должно быть, пока развитие специализации ведет к увеличению исправности, пока дело обстоит так, что индивид с большей специализацией выполняет свою работу лучше индивида с меньшей специализацией, и пока первый побеждает второго в соревновании. Правда, повседневное выполнение одних и тех же действий обычно влечет за собой значительный их автоматизм и до некоторой степени освобождает исполнителя от постоянной затраты внимания, предоставляя ему возможность размышлять о разных вещах во время такого полумашинального действия, но это не является принципиальным решением проблемы монотонности.

Возьмем, к примеру, контролера линии изготовления шарикоподшипников, производимых массово, поскольку они необходимы для велосипедов (пример взят из довоенной газетной статьи). В чем же заключается его работа? В течение восьми часов изо дня в день пропускать между пальцами все новые шарики, проверяя, достаточно ли хорошо они отшлифованы. Пример достоверный. Или другой способ «милого» времяпрепровождения: с утра до вечера шить жилеты по установленному образцу и размеру. Разделение труда в портняжном деле зашло кое-где так далеко, что портной уже не шьет костюм целиком (что раньше не одному портному доставляло эстетическое удовлетворение и сознание, что он явился творцом хороших изделий). Теперь ему приходится шить, например, только жилеты или только брюки, совсем как живому автомату.

Лет двести назад крестьянин сам изготавливал для себя немало различных изделий, по-своему обладавших каким-то стилем. Тоска о таком отношении к изделию, сочетающаяся с культом давней, как бы рукотворной непосредственности этого отношения, вытесняемого инструментализацией (домотканное полотно, предметы столярного ремесла исчезают, уступая место фабричной продукции), временами вызывает пароксизмы безумного консерватизма, приступы жажды возврата к отжившим с праксеологической точки зрения формам деятельности. Ведь никакая планомерная реставрация технического примитивизма не сможет иметь успеха.

Как же можно воздействовать на отрицательные последствия усиливающейся сверх терпимой меры специализации? Прежде чем пытаться отыскать такие возможности, нам нужно обосновать перед читателем кажущееся отступление от темы настоящего обсуждения. Относятся ли поиски мер для устранения недовольства к проблемам праксеологии? Входит ли в задачи праксеологии выявление справедливости пусть даже наиболее обоснованных плохих настроений того или иного действующего субъекта? Относится ли это к области общих условий исправности? Мы ответим твердо: относится.

С помощью общественных средств можно сделать жизнь людей более приятной или, скорее, менее тягостной, и этим прежде всего, разумеется, должны заниматься работники служб социального надзора. Но не только они, поскольку настроение работника решающим образом влияет на исправность действий. О вкусе блюд пекутся гурманы и те, кто обслуживает их. По-иному, но со всей серьезностью заботятся о вкусе пищи гигиенисты и врачи, понимая, что это свойство благотворно влияет на выделение слюны и желудочных соков и значительно способствует надлежащему ее усвоению. Таким же образом и исследователь условий исправности не может не интересоваться эмоциональными переживаниями работника, зависящими от условий его труда. После этого разъяснения приступим к обзору средств, предохраняющих от экстравагантностей специализации.

Прежде всего здесь, как и во многих других случаях, сохраняет свою ценность аристотелевский девиз умеренности: оптимум — это не максимум. Совершенствование мастерства, которым специалист обязан исключительному выполнению только одной функции, оплачивается снижением общей расторопности, умения найти выход из создавшегося положения. И, в конце концов, это снижение общей расторопности начинает приносить больше вреда, чем приносит пользы совершенствование специализации. Последствия бывают катастрофическими. Так происходит не только у людей. По предположениям некоторых зоологов, подобный процесс привел к гибели ряд зоологических видов. Причиной вымирания гигантских пресмыкающихся явилась якобы их чрезмерная «специализация». Когда вследствие геологических процессов условия жизни изменились, специализация оказалась вредной. Многочисленные группы теперешних пресмыкающихся составляют лишь жалкий остаток