Книга Лжепророк - Ричард Кнаак

Вмиг помрачнев, Ульдиссиан понимающе кивнул.

– А я-то гадаю: с чего это кланы на меня ополчились, даже не выслушав!

Ратма, взглянув на Мендельна, покачал головой. На обычно бесстрастном лице Древнего мелькнуло нечто сродни недовольству.

– Моя наука требует сугубой осторожности в обращении. Да, новшества, внесенные тобою в изученное, достойны всяческого удивления, однако дивиться им следует, словно клыкам огромного хищника, что разорвал бы тебя на куски, не удерживай его тоненький волосок, которым он привязан к стене.

– Свои упущения я сознаю в полной мере, – пробормотал Мендельн. – И сам… только сам покончу с ними… и с ним.

Сие торжественное обещание тут же стало предметом нового спора.

– Нет, – возразил Ульдиссиан. – Малик мой.

– Ты уязвим для его прикосновения, а я, как обнаружилось, нет.

Трудно сказать, чем могли кончиться их препирательства, но Ратма неожиданно объявил:

– Боюсь, сейчас нам не до Малика, каких бы злодеяний он ни натворил. То же самое касается всех прочих врагов, с которыми мы доселе боролись. Все это больше неважно.

Забыв о споре, братья дружно уставились на него, однако задать вопрос, на который ни один из них, сказать правду, не желал бы слышать ответа, первым набрался храбрости Ульдиссиан.

– Отчего это? Отчего это Малик – а, самое главное, Инарий – нам больше не страшны?

– Оттого, что грядущее бедствие, буря, нависшая над горизонтом, сметет их, будто ничтожных букашек, заодно со всем остальным, – отвечал Ратма, покачав головой. Бледное лицо Древнего озарилось мрачной улыбкой. – К Санктуарию приближаются сонмы Небесного Воинства. Приближаются с тем, чтоб уничтожить его и всех его обитателей, как недостойных существования выродков. В сравнении с ними отец покажется сущим благодетелем.

– Значит, дадим им бой, как и ему, – немедля объявил Ульдиссиан. – С помощью кланов или без, будем сражаться.

– И, скорее всего, проиграем, если только не совершим немыслимого.

– Это чего же?

– Да уж известно, чего, – явственно содрогнувшись, отвечал Ратма. – Разумеется, если с отцом силы не объединим.

Глава пятнадцатая

– С Инарием сговориться?

Ульдиссиан просто не верил собственным ушам, и Мендельн, судя по лицу брата, тоже. Не иначе, многовековой возраст сказывается: жил Древний, жил и вот, выжил-таки из ума, иначе как объяснить этакое дикое предложение?

– Понимаю, это ничуть не лучше сговора с Диабло… но, может статься, нам и с ним союза не миновать. Охотно согласился бы на любые другие предложения, но в свете сложившихся обстоятельств иного выхода не нахожу.

– Нет! – возразил Мендельн, вклинившись между спорящими. – Есть и другой шанс. Еще один ангел. Тираэль.

– Из-за коего Небеса и ополчились на Санктуарий. Не думай, будто отец или демоны – единственные на свете мастера строить козни. Тираэль – а ты, кстати заметить, всерьез напугал меня, всего-навсего подтвердив, что в Санктуарий явился именно он – отнюдь не сочтет недостойной чести воина света игру словами, дабы внушить тебе и, очевидно, Ахилию веру в собственную благосклонность и доброту!

Плащ Ратмы всколыхнулся, беспокойно затрепетал, отчего в сердце Ульдиссиана зашевелилась тревога – ведь в джунглях не чувствовалось ни ветерка.

– Все, чего ему здесь было нужно, – продолжал Древний, – это посеять побольше хаоса, заставив всех заинтересованных в сохранении сего мира вцепиться друг другу в глотки, чтоб Небеса уж наверняка осудили их и обрекли на уничтожение.

– Не может быть! – выпалил Мендельн. – Я говорил с ним. Он искренне встревожен безумием Инария и опасается, как бы род людской не попал под власть демонов. Он…

– Любая правда может скрывать за собою великое множество лжи, – проворчал Древний, скорбно поникнув головой. – Для Тираэля мы – чудовища, недостойные существования, а, следовательно, и доверия, и откровенности. Главное – уничтожить нас, дабы мы не пятнали собой мироздание, а все остальное неважно. Нет, нет… надо искать союза с отцом, и как можно скорее.

Однако Ульдиссиан в союзе с Пророком никакого толку не видел. Другой выход есть, наверняка есть.

– Ну, а дракон? Он нам ничем не сможет помочь?

– Уже помог. Предупредив меня о намерениях Небес.

– И это вся его помощь? И больше он ничего не предпримет?

– Я не сказал, что он будет сидеть сложа руки, – напомнил Ратма, смерив старшего из Диомедовых сыновей гневным взглядом. – Сейчас, сию минуту, он старается скрыть от них истинное местоположение Санктуария, сбить их с дороги. А если из этого ничего не получится, попробует преградить им путь, пустив в ход свою мощь.

Но, судя по тону Ратмы, рассчитывать на успехи Траг’Ула, пожалуй, не стоило. Между тем Ульдиссиану не давал покоя еще кое-какой вопрос, касавшийся самого Инария.

– Отчего этот другой ангел так старательно прячется? Твой отец настолько силен?

– Сам по себе – нет, но он связал свою сущность с Камнем Мироздания, присосался к нему, будто пиявка, потому и стал гораздо, гораздо сильнее прежнего. Настолько, что даже Троим приходится с ним осторожничать.

Внезапно все случившееся с Ульдиссианом в сточных туннелях столицы предстало перед ним в новом свете.

– Диабло! Диабло на хитрость взять меня пробовал, чтоб я открыл ему душу… а может быть, разум! Однако я от него отбился.

– Владыка Ужаса навестил Кеджан? – Сын Инария призадумался. – Есть у меня ужасно неприятное ощущение, будто это еще не все.

– Далеко не все, – подтвердил Мендельн. – Ведь к Малику меня отправил не кто-нибудь – сам Пророк!

Иного закономерного вывода из всего происшедшего существовать не могло. Один из повелителей демонов в стенах столицы… связь Инария с Маликом… зловещая тварь в подземелье…

– Они все заодно, – пробормотал Ульдиссиан, изумленно покачав головой. – Все трое друг с другом в сговоре. И истребление большинства истинных правителей Кеджана тоже учинили втроем!

– Ах, как посмеялся бы Тираэль… если он хоть когда-либо смеется, – процедил Ратма. – Таким образом, благодаря его козням, или затеям отца с повелителем демонов, для Небес все складывается – лучше некуда. Крупнейший город на весь Санктуарий, оплот силы, что мог бы хоть какое-то время выдерживать натиск воинства ангелов, погружен в полный хаос. А самое смешное, что Инарий с Диабло, в чем я нисколько не сомневаюсь, до сих пор полагают все это не более чем шахматной партией между ними двумя!

Последнее соображение оказалось весьма отрезвляющим: ведь если так, то Инарий тем более вряд ли прислушается к голосу разума…

Осознав, что союз с Пророком вдруг показался ему чем-то желанным, Ульдиссиан вздрогнул.

– А согласится ли он говорить с нами? – поразмыслив, отважился спросить старший из Диомедовых сыновей.