Книга Альтераты. Соль - Евгения Кретова

— Фиксируем формирование смерча, на нас прет.

Самойлов посмотрел на подкравшуюся вплотную линию горизонта: тонкая вертикальная нить, словно гигантское веретено, ввинчивалась в морское полотно, заметно расширялась.

— Спасательной группе: приготовиться к экстренному всплытию. Предупредите Рыбаченко, пусть принимают ребят.

Теперь главное понять, кто упрямее и ловчее: они или подобравшаяся тайком стихия.

Словно насмешка над очевидным для опытного моряка: береговая метеослужба сообщила о наличии штормовой опасности. Скворцов затейливо ругнулся и отбросил сводку.

«Малахит» к встрече со штормом уже и так готов. Хорошо бы и Рыбаченко успел.

8

Тимофей потерял чувство времени. Черно-синее море внезапно пробило тонким лучами-канатиками, совсем как в знакомом до боли кошмаре. Крепкие руки тянули вверх, сокращая время выдержек на остановках.

Слишком быстро.

Слишком стремительно.

Торопов не мог не заметить появившиеся зуд и жжение на коже, сменившееся общей слабостью и головокружением. Равномерная синяя масса воды с подмешанными мелкими рачками поплыла перед глазами.

Укол, будто игла под ноготь, отрезвил внезапно. Тимофея грубо выбросило из небытия. Скручивающая боль в мышцах, ломота в суставах — Торопов с удивлением взглянул на овальное оконце компьютера, отметив текущую глубину погружения — шестнадцать метров. Сердце подпрыгнуло, готовое выскочить через гортань, билось торопливо и невпопад, отдавалось шумом в ушах.

Тонкие канатики света, пробивающиеся сквозь пасмурную воду. Удар кромкой волны. Крепкие руки перехватили за плечи. Яркий солнечный свет в глаза. И черно-синяя туча с четкой веточкой формирующегося смерча — где-то в глубине сознания как факт, как данность.

Борт катера.

За сомкнутыми веками пульсировало всеми цветами радуги: выбрался. Чужие руки снимали оборудование, ослабляли ремни, отстегивали шлем.

Волнами накрывала дрожь, подкатывала тошнота. Перевернувшись на бок, не мог отдышаться: воздух непривычно пах морозом и свежестью.

— Все, Тимыч, выбрались, — голос Гриши Сухова. — Сейчас тебя медики отшлифуют, будешь как новенький, — движение катера по горбатым волнам, ветер хватает обрывки фраз, отбрасывает за борт.

Значит, мужики всплыли без проблем. Проблема только с ним. Но уже не важно. Важно что-то другое.

Грубое медное ушко и отбитый зубец.

Тимофей открыл глаза: в правой перчатке оказался зажат древний медный ключ.

— Скворцову… Скворцову передай, — прохрипел, цепляясь за руку напарника. — Для Анюты. Срочно. Слышишь? Это правда срочно!

— Вы как сговорились, ей-богу, — Гриша сокрушенно покачал головой, — Оз всю плешь нам проел, Торопова требует. Щас сам передашь, Оз у барокамеры уже дежурит, круги наворачивает и матерится.

9

— Что вытаращилась? Думала, спрячетесь, я вас здесь не найду? — Карина Страуме мстительно шипела. Черный зрачок ствола нервно подпрыгивал в руках. — Где он?

Анна старалась не дышать, судорожно соображая, что делать: бежать некуда, прятаться негде. Прыгнуть вперед? А если эта идиотка успеет выстрелить? Сумасшедшие иногда проворнее здоровых.

— Кто? Кто он?

— Не держи меня за дуру! — неожиданно взвизгнула Карина. Истерика перекосила ее лицо, рот свело судорогой чуть вправо, из-за чего женщина по-змеиному шипела. В уголках губ собралась плотная пена.

Аня выставила вперед руки:

— Я не шучу. Я не понимаю, о ком речь. О Тимофее? Он в море, на работе. Он дайвер, — она попробовала незаметно сделать шаг в сторону, чтобы спрятаться за ближайшим тощим стволом дерева.

Карина заметила маневр, крикнула коротко:

— Стоять!

Аня замерла.

— Где мой муж?! — Карина начинала выходить из себя. Рука с зажатым пистолетом подрагивала.

Вопрос Аню поставил в тупик, она с удивлением пожала плечами:

— Откуда я знаю. Он же ваш муж. Вероятнее всего, на работе. В своем кабинете. Осматривает пациентов, — Анна инстинктивно пыталась говорить спокойнее.

— Не ври мне! Он здесь! Я видела его машину за углом!

Анна растерялась.

Из-за спины Карины показалась высокая фигура в светлом льняном костюме. Ясные глаза улыбались холодно, равнодушно. На губах застыла саркастическая усмешка.

Почувствовав движение за спиной, Карина отскочила, прошипела:

— А, вот где ты.

Андрис Страуме лениво поклонился.

10

Светлана выглянула с веранды: мать все не появлялась. У соседнего дома припарковалась дорогая черная машина, чужая. Таких в их поселке не водилось.

— Марин, не знаешь, к кому гости приехали? — полюбопытствовала. Высокий представительный мужчина вышел из авто, направился вдоль улицы на спортивную площадку. Поднявшийся ветер неприветливо трепал идеальные светлые локоны, заставлял щуриться и некрасиво вытирать с губ мелкую пыль и песок.

Светка вздохнула, прошла в дом.

— Аня? — заглянула в Тимкину комнату. Пусто. Только надрывается сотовый на столе. Света подошла ближе, посмотрела на название контакта. «Скат».

Светка оглянулась по сторонам, тревожно пожала плечами и нажала кнопку приема сигнала, но ответить не успела, звонивший прокричал первым:

— Эй, систер, чего трубу не берешь?! Имей в виду, меня отправили вызволять тебя из-под родительского гнета! И еще везу тебе персональный втык от Орлова!

— Добрый день, это не Аня, это ее новая знакомая, меня Света зовут. Аня куда-то вышла, а телефон в доме оставила, — выпалила деловито.

В трубке озадаченно промолчали. Сбросили вызов.

Девочка пожала плечами, собралась вернуть сотовый на стол, но он разразился новой трелью. «Мамочка».

— Алло, — снова отозвалась Светлана.

Короткое мгновение — молчание в трубке, потом звенящий голос:

— Передайте Ане, что мы с Сашей уже в Анапе, в аэропорту. Как к вам добраться?

Светка назвала адрес, нажала кнопку отбоя и побежала во двор:

— Маринка, а где Аня? К ней мама с друзьями прилетела!

11

— Ты следила за мной, — он не спрашивал, он победно утверждал. — Это низко, Карина. Недостойно благовоспитанной дамы, которой ты всегда хотела казаться. Но в целом укладывается в твой диагноз.

Его появление словно зарядило воздух вокруг, Анна чувствовала усиливающееся напряжение. Тени, шедшие с моря, сгущались. Оттуда, подвывая, приближалась непогода.

Карина молчала. Нижняя губа подрагивала, на шее цвели ярко-малиновые пятна. Андрис продолжал: