Книга Под небом Парижа - Дана Делон

– Он спал с моей беременной невестой.

– Он спал с ней до того, как она забеременела! Он спал с ней, потому что любил ее, Алекс! Потому что она врала ему, что вы расстались! Потому что любовь зла, и она им пользовалась точно так же, как и тобой, ясно? – Я устало смотрю ему в глаза. – Потеря ребенка – не твоя вина, но и не его тоже! Пойми ты, у нее все зашибись, она вышла замуж за папика, сосет его дряхлый член и живет в роскоши, о которой мечтала! А ты все еще живешь прошлым!

– Ребенок, Марион, – хрипло произносит он, – ты понимаешь, что погиб ребенок?!

– Ты знаешь, что она сделала это специально! Алекс, не ты нашел ее, не ты уничтожил ее предсмертную записку, не ты говорил с ней после всего. Это была я!

Он непонимающе хмурится.

– О какой записке идет речь?

Я прячу взгляд. Никто никогда ему не рассказывал об этом. Не хотели ворошить прошлое, сыпать соль на его и без того кровоточащую рану.

– Когда мы с Эстель нашли ее, я обнаружила записку, в которой говорилось: «Ты хотел смерти этого ребенка, так получи…» – тихо признаюсь я.

Алекс ошарашен, он делает шаг назад и смотрит на меня в неверии.

– Я никогда не хотел смерти этого ребенка, – глухо произносит он.

Видеть его таким поникшим мне адски больно. Я подхожу к нему ближе и беру за руку.

– Я знаю, Алекс.

– Не понимаю… Как она могла… За что?

– Люди бывают злыми, Алекс. Не твоя вина, что ты полюбил ее… и Квантан тоже не виноват.

Алекс поднимает голову и пристально смотрит на меня.

– Я никогда не любил ее, – шепчет он. – И в этом заключалась главная проблема. Она это знала…

Его признание застает меня врасплох. Я отстраняюсь от него. Я всегда думала, что его чувства к Мано настолько сильны, что он не может ответить мне взаимностью из-за них. Я ощущала себя тенью на ее фоне.

– То есть как это ты ее никогда не любил? – растерянно шепчу я, голова идет кругом.

Внимательно вглядываюсь в его лицо. Мне нужна правда. Он выдерживает мой взгляд.

– Я не любил ее, – повторяет он.

Я отворачиваюсь от него. Дыхание сбивается. Руки трясутся. Алекс не любил ее… не любил. Тогда…

– Марион, – зовет он.

Я подхожу к нему и отвешиваю пощечину. Это происходит быстро и резко. Моя ладонь горит от удара, на его щеке остается красный след. Алекс хмурится и бросает на меня злой взгляд, но мне плевать.

– Как ты мог? – шепотом спрашиваю я, голос не слушается, эмоций так много, что он напряженно вибрирует.

– Как ты мог?! – не выдержав, снова кричу я. – Все эти годы я говорила себе, что ты ее любишь и поэтому не хочешь быть со мной. Все эти годы я говорила себе, что сама затащила тебя в постель и надеяться на большее было верхом глупости! – Я поднимаю руку и толкаю его, слезы текут по щекам, я практически не вижу его за ними. Но не могу остановить собственный плач.

– Как ты мог так поступить со мной, Алекс? Почему? – Я громко всхлипываю и отворачиваюсь от него.

Боже, какая же я идиотка… Все это время…

– Я думала, ты горюешь по ней! Я думала, из-за растоптанной гордости ты не можешь быть с ней. Но я была уверена, что ты ее любишь!

Он обхватывает мои плечи и притягивает к себе.

– Три года я жила с мыслью, что сама все испортила. Что воспользовалась тобой. С мыслью, что ждать от тебя большего не имею права!

Он продолжает держать меня в своих объятиях. Не выпускает.

– За что? – шепчу я ему в грудь. – Почему ты так поступил со мной, Алекс?

Я поднимаю голову и смотрю ему в лицо.

– Пожалуйста, Алекс, скажи мне правду. Мне надо ее услышать… Алекс…

Он качает головой.

– Я не нужен тебе, я неправильный вариант для тебя.

– Что?..

– Марион, черт бы тебя побрал, ты видела сегодняшние статьи? Ты читала их?! – Он нервничает и повышает голос: – Представь, что было бы, начни мы встречаться! Сводные брат и сестра! Разница в возрасте пятнадцать лет! Я не мог провести тебя через подобное! Ты молодая, красивая… Черт, да ты просто невероятная! А я… Я уже довел одну девушка до попытки самоубийства! – кричит он и нервным движением взъерошивает волосы. – Я, черт бы меня побрал, сделал это!

У меня нет сил пытаться переубедить его. Я отворачиваюсь и снова начинаю идти. Хочу оказаться как можно дальше от него.

– Да куда ты идешь? – выкрикивает он и снова ловит меня за локоть. Я сбрасываю его руку. – Остановись, слышишь!

– Не смей прикасаться ко мне, – цежу я сквозь зубы. – Ты решил все за нас двоих. Ты решил все за меня! Ты, черт возьми, сделал выбор за меня! Просто сказал: «Этого не должно больше повториться!» Знаешь что, Алекс?! Это действительно больше не повторится!

– Марион, стой! На улице комендантский час, в стране военное положение, черт возьми! Куда ты идешь?!

– К Валентину! – ору я. – Я пойду к Валентину! А ты можешь катиться ко всем чертям, понял?!

Алекс резко тянет меня на себя, и я стукаюсь об его грудь. Начинается дождь, крупные капли падают мне на кожу, но я не шевелюсь. Его лицо в нескольких сантиметрах от моего.

– Ты вообще знаешь, что такое любить, Алекс? – шепотом спрашиваю я.

Он пристально смотрит на меня и тихо отвечает:

– Знаю, Марион… – Его лицо приближается ко мне, а крепкие руки обнимают меня. – Еще я знаю, что любви порой недостаточно.

Холодные капли с силой начинают барабанить по нам. В который раз я попадаю с ним под ливень и мокну, не в состоянии перестать смотреть в его глаза. Внезапно автомобильные фары ослепляют нас. Я хмурюсь и отворачиваюсь от резкого света.

– Полиция таки нашла нас, – бормочет Алекс и лезет в карман за бумажником.

Глава 11

АЛЕКСАНДР

Я тянусь в карман за маской и прикрываю ею лицо.

– Стой тут, – говорю я Марион, она слабо кивает.

Начался сильный ливень, за какие-то жалкие десять секунд я насквозь промок.

– Добрый вечер, – здороваюсь я с полицейским.

– Почему нарушаете?

– У меня есть разрешение на экстренный выход из дома. – Я достаю из кармана телефон и показываю ему приложение. – Полиция поймала ее, – подбородком указываю в сторону Марион, – пришлось забирать. Штраф оплатили, а вот домой зайти не успели…

Я подаю ему квитанцию об оплате штрафа и терпеливо жду, пока он все внимательно изучит. Спустя минуту он возвращает мне телефон и чек.

– А что это твоей девушке с тобой-то не сиделось? – неожиданно переходит он на «ты». – Мадмуазель, – зовет он ее, – подойдите, будьте добры.