Книга Книжный магазинчик прошлого - Эми Майерсон

Шейла удивилась, когда Билли пригласил ее к своей сестре на ужин.

«Ты уверен, что это хорошая идея?»

«Почему бы и нет?»

Шейла насчитала бы с десяток причин, почему ей стоило остаться дома, и тем не менее она согласилась. Она собиралась надеть белое платье, которое облегало в талии и скрывало живот, но белый – цвет невест, юности, так что выбор пал на черное платье.

Черный – цвет траура.

Она взяла с собой ликер шартрез, надеясь, что он сгладит впечатление.

Наверняка ее ожидания не подтвердились. Черное платье выделялось бы на фоне многочисленных оттенков розового, в котором выдержан интерьер нашего дома.

– Даже ты была в розовой одежде, – усмехнулась Шейла.

Сьюзан обняла Шейлу и притворилась, что много о ней слышала, хотя Билли редко упоминал ее.

«Дэвид придет с минуты на минуту. Ему пришлось отлучиться в офис». – Сьюзан безразлично повела плечами, но Шейла предчувствовала ссору, которая нагрянет, едва гости уйдут, а ребенок, – ты, – уточнила она, – будет спать в кроватке.

«Не знаю, говорил ли Билли об этом, но я ваша поклонница».

Сьюзан приготовила шорле. Билли залпом выпил свой бокал.

«Билли, спокойнее. Никто его у тебя не отберет», – улыбнулась Сьюзан.

«Это шорле. – Билли допил напиток. – А нормального алкоголя нет?»

Шейла и Сьюзан застыли на мгновение, ожидая извинений от Билли. Но вместо этого он вытащил из кармана пиджака фляжку и вылил содержимое в бокал.

Шуршание гальки под колесами подъезжающей машины вывело женщин из ступора. Дэвид, одетый в дорогой костюм, вошел в комнату. Он поцеловал Сьюзан и поздоровался с Шейлой.

«Мисс Кроули, простите за опоздание». – Шейла запомнила, что он очень крепко пожал ей руку.

Сьюзан много разговаривала во время ужина. Она кратко пересказала каждый роман Шейлы. Ее приключения в Нью-Йорке были похожи на историю главной героини из книги «Элеанор из трущоб». Когда ребенок закричал…

– В смысле, ты, – спохватилась Шейла. – Когда ты закричала. Прости, дорогая. Мне сложно связать утонченную женщину передо мной с тем крохотным существом, которое орало во всю глотку. Я никогда особо не любила детей.

– Все хорошо, – успокоила ее я. Меня еще никто не называл утонченной. Чудаковатой – определенно. Излишне усердной – совершенно точно. Но утонченной? Ни разу в жизни. – Как будто я помню себя в детстве.

Когда ребенок закричал, Сьюзан прервала свой рассказ и убежала к колыбели. Но вернувшись, она продолжила в подробностях описывать клуб из первого романа Шейлы, где впервые пела Элеанор и который, по ее словам, был похож на клуб, где Сьюзан выступала с Lady Loves.

Билли молча сидел в дальнем углу стола, словно его и не существовало.

После ужина Дэвид и Билли удалились в домашний кабинет Дэвида.

«Дэвид помогает Билли с судебным делом», – объяснила Сьюзан Шейле, пока они убирали со стола. Ребенок вновь начал плакать. Сьюзан положила на стол стопку тарелок, жестом показав Шейле, что скоро вернется.

«Значит, они все еще судятся?» – удивилась Шейла, убирая со стола салфетки. Сьюзан села и принялась расстегивать бюстгальтер.

«Не против?» – спросила она Шейлу, и та утвердительно кивнула в ответ. Сьюзан аккуратно приставила к груди малышку, чтобы та могла ухватиться. Шейла понимала, что должна отвернуться, но ее заворожило беспокойное ерзанье ребенка и тот факт, что она хотела есть, но отказывалась от кормления.

– Со мной уже тогда было тяжело, – пошутила я.

– Не самая худшая черта характера, поверь мне, – настояла Шейла.

Сьюзан приставила ребенка к другой груди, воркуя, пока малышка не успокоилась.

«Отец Эвелин непреклонен. Ему никогда не нравился Билли, даже в школьные годы. Только представь, твоя жена умирает в страшной катастрофе, и тебе приходится переживать этот момент снова и снова во время судебных разбирательств. Тяжело избавиться от мысли, что ты этого заслуживаешь».

Я так резко села, что у меня потемнело в глазах.

– Эвелин умерла в результате катастрофы?

– Я помню, как твоя мама сказала нечто подобное. Да. Страшная катастрофа.

Я представила, как Билли и Эвелин едут по скользкой дороге, поздно ночью, и не замечают на своем пути машину или дерево.

– Мои родители утверждают, что она умерла от приступа. Поверить не могу, что они солгали.

– Пока я не выпустила мемуары, я долгие годы говорила, что Дэниел умер дома. Мы все придумываем эвфемизмы, за которыми можно спрятаться, – парировала она в их защиту. – Я помню, что твоя мама очень переживала. Она ходила по комнате и так стремительно качала тебя, что я боялась, как бы она тебя не уронила.

«Когда же это закончится, – пробормотала Сьюзан. – Дэвид говорит, что дело может затянуться еще на несколько лет. Понятия не имею, как Билли переживет это разбирательство».

Шейла смахнула остатки еды на тарелку и поставила ее сверху остальной стопки.

«Как он? – спросила Сьюзан, укладывая ребенка в кроватку. Они с Шейлой вернулись на кухню. – Я пытаюсь поговорить с ним, но он никогда ничего не рассказывает».

Шейла нерешительно ответила:

«Может, ты задаешь ему не те вопросы?»

«Все, что я говорю, – не то. Я как будто общаюсь с подростком, заблаговременно тренируюсь перед тем, как Миранда вырастет».

«Ты хочешь, чтобы он быстрее справился с горем, но это не так просто. Некоторым людям нужно больше времени, чем остальным».

Скомкав полотенце, Сьюзан рассеянно перебирала его в руках.

«Не знаю, что еще можно сделать. Я тоже скучаю по Эвелин».

Сьюзан принялась зацикленными движениями вытирать столешницу, и Шейла поняла то, чего не мог понять Билли.

– Она страдала, – заверила меня Шейла.

Я вспомнила свой первый приезд в Лос-Анджелес, когда мама протирала столешницу, сковороду, в общем, все, что попадалось под руку.

– Порой тяжело понять, что на душе у моей мамы.

– Нет, Билли просто не интересовался. Ему хотелось думать, что только он может горевать по Эвелин.

Шейла смотрела, как Сьюзан протирает столешницу в одном и том же месте, пока в кухню не ворвался Билли.

«Я не очень хорошо себя чувствую», – сказал он Шейле.

Дэвид прибежал вслед за ним.

«Билли, не уходи от меня. Я пытаюсь помочь».

Билли схватил Шейлу за руку и повел к двери. Шейла хотела поблагодарить моих родителей за теплый прием, но Билли слишком настойчиво тащил ее наружу.

По дороге к ее дому они не проронили ни слова. Билли остановил машину на подъездной дорожке. Он не отстегнул ремень безопасности.