Книга Сердце огненного короля. - Анна Шейн

- И как же этот кто-то, - на слове «кто-то» он сделал особый акцент, - провернул бы за ее счет план, если она уехала со свадьбы и была далеко от короля?

- Она могла подговорить кого-то, повлиять на кого-то...

- С каких пор бедные сиротки обладают такой властью? И какой смысл этому неизвестному и коварному отравителю отправить ее подговаривать кого-то, если он может сделать это сам, без лишних подельников, а значит, без потенциальных предателей.

- Вероятно, все для того, чтобы остаться неизвестным, - бросила Лилиан порывисто.

Грегор ладно стелил, но от этого аргумента ему не отвертеться!

По его легкой ухмылке, принцесса поняла, что праздновать победу рано.

- Ты так хорошо разбираешься в скрытности и сохранении неизвестности, - выговорил он с легкой издевкой, чтобы разозлить ее, - так чего же сама свои знания не применяешь? Узнать о твоих странных долгих разговорах с лордом Рэльсом было на редкость легко.

Принцесса крепко сжала губы и фыркнула. Грегору удалось разозлить ее, а сам он при этом оставался совершенно спокоен. Такая расстановка сил слишком опасна. Лилиан решила, что сейчас разумнее будет отступить, не разговаривать с ним, не вестись на провокации. Если она еще не в темнице, значит, у них ничего толком на нее и нет.

- Я не намерена выслушивать твои бредни, - отрезала она, резко поднимаясь.

- Может, среди этих бредней ты услышишь выгодное предложение? - граф Фаулз и не подумал бы идти по отношению к ней на уступки. Позволить ей выйти сухой из воды или же получить наказание более мягкое в обмен на признание сейчас казались ему равнозначным злом. Но он желал еще немного прощупать почву. Выяснить, насколько она в отчаянии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Лилиан замотала головой, протестуя.

- Тебе нечего мне предложить, - Лилиан уже оказалась у двери, - а вот я припомню тебе эти оскорбительные обвинения!

- Занятно. А я ведь тебя ни в чем не обвинял. Неужели ты чувствуешь себя в чем-то виноватой, раз сразу приняла это на свой счет? Интересно, в чем же ты виновата, Лилиан?

Она вцепилась в дверную ручку, желая поскорее выйти и оставить его без ответа.

Но следующие слова Грегора заставили поежиться от страха:

- Возможно, лорд Рэльс окажется более сговорчивым, чем ты. И объяснит мне, отчего же ты так взволновалась, когда речь зашла о ваших с ним затяжных беседах. Возможно, ему мои слова не покажутся бреднями. И, опять же, возможно, мои предложения его заинтересуют.

Даже издалека графу Фаулзу видно было, как по телу сестры прошла мелкая дрожь. Один из лучших способов добиться от преступника правды - это убедить его, что его подельник вот-вот расколется и пойдет на соглашение с тюремщиком. Нужно подорвать их уверенность друг в друге. Расколоть их союз.

А, видит Святой, лорд Рэльс не походит на человека, который будет предан тебе до конца. Он, скорее, думает в первую очередь лишь о своих интересах.

Грегор готов был поставить на то, что именно граф Рэльс даст слабину, и именно через него легче всего будет добиться правды. Но и Лилиан следовало потрепать нервы. Кто знает, может, она запаникует и совершит роковую ошибку?

В их положении, когда нет прямых доказательств, остается лишь хитрить. И принцесса в этом была хороша... Но и Грегор совсем не прост.

Когда она ушла, демонстративно громко хлопнув дверью, граф Фаулз посидел еще немного, дожидаясь, когда сестра уйдет подальше. Порой нужно оставить человека и дать его скверным мыслям, его вине сделать грязную работу.

Выждав, сколько он посчитал нужным, Грегор начал подниматься, но вдруг по затылку пробежал холодок. Как когда внезапно осознаешь, чувствуешь, что кто-то за тобой наблюдает.

Интуитивно он повернул голову в сторону кровати, и у него перехватило дыхание, ноги сами собой согнулись, опуская его обратно в кресло.

Королева открыла глаза.

Он оторопел и зачем-то затаил дыхание. Ее взгляд вдруг показался каким-то неживым, как у куклы, и на секунду по Грегору прошла волна ужаса. Ему подумалось, что королева умерла, а глаза... Открылись произвольно. Так ведь бывает с мертвецами?

Но тут на ее лице что-то промелькнуло. Чуть заметный, почти неуловимый свет живости.

- Полагаю, я не тот человек, которого вы хотели бы здесь видеть, - хотя она всю жизнь только и делала, что демонстрировала ему свое презрение, граф Фаулз сейчас ощущал лишь сочувствие к ней. Быстро и осторожно пожав ей ладонь, он и сам не знал зачем сделал это, Грегор пообещал, - я приведу Кристофа.

Он отстранился, но тут почувствовал, что королева не отпускает его руку. Разумеется, она была слишком слаба, чтобы удержать его, но Грегор и сам не стал вырываться.

- Джозеф... - от того, каким тихим, хриплым зазвучал ее голос стало не по себе. Это был будто бы оклик с того света. Кажется, королева и сама взволновалась. Ее глаза блеснули, и одинокая слезинка покатилась по щеке, - позаботься о нем. Прошу...

Граф Фаулз не соврал бы, сказав, что просьба его тронула. Долгое время ему казалось, что в ней не осталось ничего, кроме озлобленности и пристрастия к алкоголю.

Пожалуй, этот тот редкий случай, когда он рад был ошибиться.

- Я прослежу за ним, как делал это всегда, - заверил он королеву, но поспешил прибавить, - однако позаботиться о нем вам придется самой. Мальчику нужна мать. Иначе он вырастет кем-то вроде меня, - Грегор иронично улыбнулся, - уверен, вы, как и я, этого бы не хотели.

Королева шмыгнула носом и выговорила уже бодрее:

- Грегор... Прости меня.

Знал бы он, что нахождение на грани между жизнью и смертью, так меняет людей - сам бы, наверное, рискнул туда заглянуть.

От этой глупой мысли граф Фаулз поспешно отмахнулся. Нет. Такое путешествие никому не пожелаешь.

- Я готов к диалогу. И к перемирию тоже готов. Но только когда вы поправитесь, - он улыбнулся с неожиданной мягкостью, - вы обязательно поправитесь.

Вероятно, настал черед королевы удивляться чьим-то переменам. Ни в словах, ни во взгляде Грегора больше не видно было ни яда, ни чрезмерной холодности, ни обиды на весь белый свет.

Он и сам в очередной раз это почувствовал. Благодаря Мирне мир перестал казаться враждебным, несправедливым и недостойным любви. Нет, он все еще был несправедлив. Чрезмерно жесток к хорошим людям и неоправданно великодушен к плохим. Но в этом мире все же было за что бороться.