Книга Арфа королей - Джульет Марильер

Она берет у меня плащ и осторожно ступает на ветку. Под ее весом та прогибается гораздо сильнее, чем предполагалось. Прыгнуть все еще можно, но все становится сложнее. И опаснее. Я вижу вяз, который она сделала своей целью – огромное старое дерево по ту сторону стены. Если точно прыгнуть, там есть отличное место, чтобы зацепиться. Ливаун бросает плащ, и тот падает ровно туда, куда она метила.

– Отлично, – шепчет она, – все в порядке, теперь вперед.

– Ливаун?

– Что?

Она стоит, приготовившись к прыжку – тело напряжено в ожидании и идеально сбалансировано. Голос тверд, как скала.

– Надеюсь, ты его найдешь, и вы вернетесь целыми и невредимыми. Сколько мне ждать, прежде чем бить тревогу?

– Чтобы добраться до дома сказительницы, мне понадобится время, причем пока никому и в голову не должно прийти меня разыскивать. Это важно, Дау. Когда вернутся Иллан с Арку, расскажешь им, куда и зачем я ушла. Они должны понять одно – что Брокк взял след.

– Я спрашиваю о другом.

Она поворачивает голову и смотрит на меня.

– Я не знаю, как далеко придется идти. Мне очень хочется сказать, что мы вернемся к ужину, потому что мне нужно принести извинения этому ничтожеству – принцу. Мы же не хотим, чтобы Кора решил, что я сбежала.

Ливаун так и не ответила на вопрос, но я не стал настаивать, все равно увильнет. К тому же, я вижу, что она готова к прыжку. Я задерживаю дыхание, она раскачивается на ветке, группируется и прыгает.

Она великолепна. Ее правая нога опускается точно там, где нужно, она тут же ею отталкивается, балансируя раскинутыми в стороны руками, и летит к древнему вязу. Когда я вижу ее, в голове проносятся мысли о мифических героях старинных сказаний, о героях баллад, которые они с Брокком поют. Она сама грация и мощь, сама целеустремленность и храбрость. Я вижу, как она хватается за ветки вяза, покачивается и выпрямляется. Несколько мгновений не двигается, просто стоит ко мне спиной. Затем осторожно переставляет ногу, чтобы сохранить равновесие, хватается одной рукой за другую ветку, поворачивает голову и смотрит на меня с широкой улыбкой на лице. Не в состоянии ничего с собой поделать, я улыбаюсь ей в ответ. Ливаун машет мне, напоминая о ее вещах. Я обвязываю сумку юбкой, примеряюсь и бросаю. Узелок слишком легкий, чтобы долететь до вяза, но стену он все же перелетает, скрываясь из вида. Надеюсь, он упал там, где она сможет его поднять.

Мне хочется крикнуть «Счастливого пути!» или «Надеюсь, ты его найдешь!». Но она уже слезла с дерева, и я ее больше не вижу. Мне пора возвращаться в конюшню. Будем надеяться, меня никто не видел. Я слезаю с дуба. У подножия меня ждет Брин.

– Хороший мальчик, – шепчу я, почесывая его за ухом, – но не води со мной дружбу, а то будешь грустить.

Я шагаю обратно по пастбищу, рядом бежит пес. Старательно притворяюсь, что выполняю приказ хозяина, а сам думаю совсем о другом: окажись я в подобной ситуации раньше, до нашего отъезда с Лебяжьего острова и даже некоторое время спустя, мне бы пришлось по душе, если бы эскапада Ливаун стоила ей места в отряде. Я бы даже немного подправил историю, чтобы переложить больше ответственности на нее и, соответственно, снять с себя. И, если честно, то наверняка с самого начала отказался бы ей помогать. Но теперь думаю только о том, какая она ловкая и бесстрашная. Не могу больше считать ее соперницей, человеком, которому не следует доверять, который недостоин занять место в отряде острова. Да, она действительно сумасшедшая, импульсивная и порой безрассудно храбрая, что есть, то есть. Но отныне я буду считать ее ровней, моим товарищем, моим другом.

21. Брокк

Ожившая глыба, которую зовут Правдивкой, приносит Шапочку-Крохотку с поляны к месту общих сходок, бережно прижимая к груди, и кладет на плоский камень. Крохотное тельце похоже на сломанную куклу. Травку-Мотылька, найденного в зарослях ежевики и едва живого, вверяют заботам существа, выступающего, судя по всему, в роли целителя, которое тут же принимается его выхаживать.

Эрнья смывает кровь с тельца Шапочки-Крохотки и заворачивает ее в шелковый саван – ослепительно зеленый, под цвет леса. У меня болит горло. Болит голова. Но когда малышка готова, когда самая страшная ее рана скрывается под саваном, я пою колыбельную, и никому нет дела до моего дрожащего и хриплого голоса. Пока я пою, подданные Эрньи по очереди выходят вперед и кладут на камень рядом с тельцем лепестки цветов, красивые камешки или перья. Потом мы просто молчим. Солнце подсказывает мне, что сейчас едва наступил полдень.

– Ты устал, Брокк, – говорит Эрнья, – ступай в свой домик и немного отдохни. Мы принесем тебе поесть и попить.

Мне нужно задать ей вопрос, но не здесь и не сейчас, когда подданные Эрньи плачут, обнимаются и тянут свои нежные пальчики, чтобы коснуться неподвижного, безжизненного тельца. Поэтому я киваю, отхожу и иду в свою хижину. На лежанку не ложусь. Не могу расслабиться. Я сражался, пел, спас одну жертву, помог защитить целый клан и многое узнал. Во мне скрывается могущество, о котором я даже не подозревал. Всю свою жизнь, по крайней мере, после того, как стало ясно, что я отличаюсь от брата и сестры, мне страстно хотелось, чтобы я не был полукровкой. Порой даже проклинал родителей, которые произвели меня на свет и бросили. Я жаждал быть таким же, как Гэлен и Ливаун – человеком и только человеком. Но сегодня узнал, насколько от них отличаюсь, и до какой степени эта разница способна изменить не только мою собственную жизнь, но и жизнь многих других. Если моя музыка в состоянии сдерживать даже злобное Воронье племя, значит, в моем распоряжении есть оружие одновременно могущественное и опасное. Когда я пел, в глазах этих странных тварей плескался ужас. Сам я тоже напуган.

– Брокк? Можно войти?

Мысли прерываются. В дверях стоит Эрнья, рядом с ней Шубка-Чертополох и еще какое-то небольшое создание – они вместе несут поднос. Я благодарю их, малыши уходят, но королева переступает порог и садится на краешек кровати. Я, может, и совершил нечто совершенно необыкновенное, но теперь, в ее присутствии, чувствую себя неловко. И тут же задаю вопрос, который не дает мне покоя:

– Эрнья, скажи, на Шапочку-Крохотку и Травку-Мотылька набросились, когда они несли мне еду?

Я показываю на хлеб, сыр, сухофрукты и чашку холодной воды на подносе. Рядом с блюдом лежит цветок, маленький, но прекрасный.

– Вороньему племени не нужен предлог для нападения, – говорит она, – не взваливай на свои плечи это бремя, Брокк. Ты мужественно сражался, как и Рябинник. Что же до баллады…

Она хмурит брови и отводит взгляд своих прекрасных глаз.

– Я ничего не знаю о твоих корнях. И не знаю, откуда у тебя этот дар. Но он поистине уникален. Я думала, ты нам поможешь, но даже не предполагала, что…

– Ночная Тень сказала, что Воронье племя, если его не остановить, может истребить весь твой народ за одну человеческую жизнь. В моем мире, как принято считать, эти твари появились недавно. Сейчас все спорят о том, что они собой представляют, и как их можно одолеть. Ты можешь рассказать мне о них что-нибудь еще? Откуда они? Они давно изводят твой народ?