Книга 1972 - Евгений Щепетнов

Почему «хоть»? Потому что редкий политик может быть порядочным человеком. Политик обязательно будет принимать непопулярные решения, при этом заранее сказав, что никаких таких решений он никогда не допустит. Политик руководствуется прагматичностью – и это правильный политик. Тот, который может и берет на себя ответственность за непопулярные решения.

Я прожил достаточно долго и видел всяких политиков – и наших, и зарубежных, но мало о ком могу сказать, что это порядочный человек, всегда держащий свое слово. Надеюсь, Шелепин из порядочных.

Впрочем, убедиться в этом можно только тогда, когда я отправлюсь на родину. Но это не раньше, чем через год. Вот сыграю роль в фильме, и тогда…

Кто-то скажет, что потом будет еще фильм, еще книга, а потом еще и еще… Ну что я могу ответить на эти слова? Будет то, что будет. Но я точно рассчитываю отправиться в Союз через год. Но только после смены власти. Исключительно после смены власти. Как только газеты напишут, что «дорогой Леонид Ильич» отправился на пенсию по состоянию здоровья – так это и будет мне сигналом – звонить в кассу аэропорта и заказывать билет домой.

А пока – только нечастые письма «куда следует» с указанием будущих катастроф и шпионов с маньяками. Теми маньяками, которых не отдал на расправу Аносову. Интересно, скольких гадов он уже порешил? И не поймали ли его? Как он вообще живет?

Я сделал для него две захоронки – положил в каждую по приличной сумме денег. Он знает, где находятся захоронки, – это заранее было обговорено. И если ему понадобятся деньги. (А они понадобятся, в конце-то концов, жить-то ему на что-то надо? А своих сбережений у него не так уж и много. И пенсию получать нельзя – могут арестовать при получении.)

Я умею делать захоронки. Или, официально, «оперативные хранилища». Нас учили такие делать – на случай партизанской войны после ядерного конфликта и зарубежной агрессии. В захоронке обычно заложено оружие, запас патронов, деньги, запакованные в непроницаемую тару продуктовые пайки, одежда, обувь – все, что нужно человеку для того, чтобы сохранить свою жизнь, если он попал в неприятную ситуацию во время выполнения боевого задания. Захоронки обычно «привязываются» к заметным «реперам» – глыба камня, скала, огромное дерево и все такое. Иначе без навигатора найти невозможно. Ну, вот и сделал такие, в одну даже положил тот «марголин» с глушителем, которым я застрелил двух маньяков. Мне он сейчас пока ни к чему, Аносову же может пригодиться. Мало ли как сложатся обстоятельства…

Кстати сказать, когда после ночного происшествия меня посещали агенты ФБР, мне пришлось сдать им парочку американских маньяков. А еще – сдать одну будущую катастрофу самолета. Что-то ведь надо им скармливать, иначе нельзя. Пока я нужен – меня не трогают. Тем более что считают ненормальным провидцем-фантастом, а не тем, кем являюсь на самом деле. Главное, чтобы меня наши не сдали. Какой-нибудь шпион, чудом узнавший о «Шамане». А что касается сдачи американцам маньяков и предотвращения катастроф – так почему бы это и не делать? Маньяков во всех странах нужно искоренять безжалостно, любишь ты эту страну или нет. Почему должны страдать невинные люди? То же самое с катастрофами – пусть живут люди. Пусть радуются жизни.

Думал я и над этим: а что будет, если американцы узнают, кто я такой? И приходил к выводу: а ничего особенного не будет. Насядут, конечно, будут нажимать, будут требовать информации в гораздо большем объеме, чем я даю сейчас, да еще и с политической направленностью. Но закрыть меня в клетку, похитить вряд ли решатся. Слишком я теперь значимая фигура в Штатах. Популярная фигура. Очень популярная фигура. До того дошло, что я уже не могу просто так, свободно ходить по улицам – меня узнают. Здороваются, что-то говорят, кричат, фотографируют, и… иногда угрожают. Да, угрожают – было и такое. Чернокожие – три парня, которые встретились мне, когда мы с Пабло шли по улице Манхэттена. Один крикнул что-то вроде: «Ты ответишь, белая свинья!» Второй назвал «грязной нацистской свиньей». Вот не думал я, что их угрозы так быстро воплотятся в жизнь. Похоже, что я умудрился столкнуться с членами одной из банд чернокожих. Но вообще, если не считать этой шпаны, люди относятся ко мне как к суперпопулярной звезде и в большинстве своем очень даже положительно. Я теперь что-то вроде Пола Маккартни или Джона Леннона – вот насколько поднялся мой социальный рейтинг. Ну… мне так кажется. Я, конечно, могу и ошибаться, но редкая газета выходит без упоминания о моей скромной личности. Если не о чем писать, нет горячих новостей – вставляют заметку с исследованием «икспердов» о том, кто я такой на самом деле и являюсь ли колдуном из Сибири в сотом поколении. Смех и грех…

Рождественские каникулы пролетели мгновенно, я даже и не заметил. Так всегда бывает, особенно в детстве – вот только начались каникулы, и – опа! В ненавистную школу пора!

Почему ненавистную? Да ненавидел я школу, чего уж там. От школы у меня остались самые неприятные воспоминания. Учиться я не любил, хотя и был на хорошем счету – сплошные пятерки, кроме поведения. Дрался, однако. Три по поведению. Хорошо хоть на учет в детскую комнату милиции не поставили… Но не буду о плохом. Буду об очень плохом.

А очень плохое вот в чем: фэбээровцы при нашей последней встрече сообщили, что я, оказывается, стал знаменем организаций вроде Ку-клукс-клана и всякой такой шелупони, борющейся за «чистоту крови». Особенно после последнего моего «приключения». Журналисты разнесли информацию о случившемся по всему миру, и вот как это было воспринято в определенных кругах: «Черномазые распоясались, надо дать им укорот! Пора указать им на их место!» И началось… Белые полицейские стреляли по нарушителям и раньше, особенно после того как я же и выдвинул «теорию разбитых окон», а теперь черных преступников даже не пытались взять живыми. Расстреливали на месте, даже если те не пытались оказать сопротивление. Под любым предлогом, например: «Он на меня замахнулся!»

Тут ведь какая штука – это в 2018 году у каждого полицейского видеорегистратор и на груди, и в машине, а сейчас, в 1972-м, – слова полицейского против слов свидетеля, которого в большинстве случаев никогда и не было. Полицейские тоже не дураки, знают, как, где и что можно сделать так, чтобы тебя ни в чем не заподозрили. Так что кто может опровергнуть слова копа о том, что убитый преступник угрожал его жизни и здоровью?

Но и это не самое главное. Начали стрелять белые граждане США. Подозрительный чернокожий – огонь на поражение! Любой повод – выстрел! А уж если на самом деле напал или залез в дом, в машину… тут уже точно ему конец. Буквально за несколько дней после нападения на меня по всей стране были убиты сотни преступников, гопников и просто похожих на гопника чернокожих!

Многое я узнал и от Стива, который знал обстановку, можно сказать, изнутри, с «земли». И он рассказал: чернокожие полицейские, как ни странно, лютовали не меньше, чем их белые собратья. То ли потому, что черные банды бросали тень на их расу и им хотелось доказать, что они за порядок, а не вместе со шпаной, то ли… Да хватит и одной причины: «Мы не с вами, мы – другие!» (Известно, что самыми ярыми, фанатичными христианами всегда были так называемые выкресты – иудеи, перешедшие в христианскую веру.) В любом случае, так это или не так, но преступность просто выжигали каленым железом.