Книга История Сибири. От Ермака до Екатерины II - Петр Словцов

При возвращении в среду Сибири мы встречаемся с правительственным актом, в ноябре 1699 г. состоявшимся для области Енисейской. В Сибири Западной и Средней исчисление жителей и земель дважды уже производилось под ведением Поскочина и Качанова, а в Восточной наконец поручается московскому дворянину Юрью Глинскому переписать в течение 3 годов пашенные земли и крестьян, начиная с Енисейска, как усилившегося в населенности, и продолжая чрез Иркутск до Нерчинска, чрез Илимск до Якутска. Не ручаясь, началось ли в черте Якутского воеводства хлебопашество ячменное, потому что еще не было Амгинской слободы, мы вызываемся здесь повторить за всю Сибирь, что десятинная пашня тогда требовалась с неослабною строгостию, как видно из Тобольской наказной памяти 1693 года[131].

8. Продолжение перечня посланцев и дипломатов.

Затем дочитаем перечень посланцев и дипломатов, не дослушанный в Тобольске.

В 1691 г. Тобольское воеводство отправило к Галдану, находившемуся тогда с войском в Халхе, сына боярского Юдина с наказными статьями, чтобы контайша возбранил своим подданным ссориться с русскими у оз. Ямышева, собирать ясак с киргизов и тубинцев, как ясачных Сибири, и чтобы тайшу Даичина Калтазею, как поддавшегося Российскому престолу, не присвоивать и не притеснять. Юдин, проехавший в Иркутск и, понаслышке о выходе контайши из Халхи, решившийся добраться до него чрез Красноярск, потом чрез улусы упраздненного Урянхайского ханства, достигает до Галлана не ранее как в 1693 г. по неожиданным наглостям красноярского воеводы Мусина-Пушкина[132], доказывающим, что характер посланца не охранял тогда от последнего бесчестия, если воеводе вздумается, для удовлетворения алчности, ограбить сослуживца и подвергнуть его истязаниям телесным, под каким-либо предлогом. Славный чжунгар, наслышась о неприятностях и задержках Юдина, велел в своих улусах помогать ему в пути и по приезде дал ему три приема. Смысл ответов состоял в том, что контайша не учит своих подданных беспорядкам, что подданных Сибири, если бы они убежали в его владения, он выдаст, а от своих не намерен отказываться. Причем Галдан как потерпевший поражение не скрывал от посланца сетования на измены своих, изъявлял готовность содействовать возвращению Албазина, никогда не принадлежавшего Китаю. Если контайша так говорил, то, конечно, не в той надежде, чтобы успеть завлечь в свои замыслы такого царя, каков Петр, у которого был свой царь в голове, но в смятении духа, когда обыкновенно честолюбцы злополучные бывают доброжелательны. Впрочем, Юдин рассказывал, что Галдан потерял в Халхе из 40 000 войска половину от оспы и что, возвратясь домой, находится в разладе с племянником Цаган-Рабтаном. Были и прежде того пересылки, но по неизвестности побуждений, в каких оне делались, должны быть умолчены.

В 1692 г. отправлен Избранд Идее в Пекин в звании посланника для испрошения вольностей торга в городах Маньчжурии и удобств для хождения казенных караванов в столицу Китая. Избрана Идее плыл весною по Чусовой, прельщался флорою по обеим сторонам реки, имел роздых в замке на р. Утке. Он проехал чрез Тобольск в августе с подьячим, с 5 иноземцами и с казенным караваном. Тут получив проезжую грамоту к забайкальским тайшам насчет подвод и провожатых до границы, выехал из ос. Аргунского 5 августа 1693 г., по пути к Чичигару. В Пекин выехал 4 ноября с торжественностию, на третий день представлялся богдохану, который принял его с отличною благосклонностию. Дважды приглашен был к столу богдохана и в последний раз — 9 февраля 1694 г. Все представления, какие возложены были на Избранд Идеса по делам торговым, приняты, во удовольствие миролюбивого соседственного государя, отказавшего в помощи контайше; и вследствие этих переговоров Маньчжурия открывается для русского торга, а Пекин — для повременных караванов. Посланник воротился на берег Аргуни 27 мая, в Тобольск 29 октября, а в Москву 1 января 1695 года[133].

Заметки его о ценах на жизненные припасы в Тобольске и Иркутске были следующие:

В 1-м городе:

2½ п. ржаной муки — 16 к.

Бык — 2½ р.

Свинья — 35 [к]

Осетр 50-фунтовый — 5 и 6 к.

Во 2-м городе:

2½ п. ржи — 7[к].

Соль, говядина и рыба дешевы.

1701 г. января 24-го проехал чрез Тобольск от нового контайши Цаган-Рабтана (Шорухту-хана) к государю с подарками[134].

После пропуска его получен указ из Сибирского Приказа в такой силе, чтобы в случае приезда посланцев от контайши спросить их: киргизы и калмыки, недавно делавшие разорения в Кузнецком уезде, подданные ли контайши? При утвердительном ответе конфисковать все их товары и вещи и их самих задержать. На возвратном пути посланца наслано повеление проводить его восвояси с честию. Между тем по слухам известно, что Рабтан разыскивал в киргизских улусах, кто был начинщиком грабежа на русской границе.

1702 г. Тобольское воеводство посылало к контайше гонца о взыскании с виновных грабежа, равномерно о высылке купецких прикащиков, давно жданных с товарами. Этот гонец вытерпел не менее Юдина. В степи съехались с ним 4 сибирских крестьян, ограбили его, потом высекли и отпустили живого к Рабтану, кочевавшему тогда у оз. Тениса. На другой год гонец возвращался в сопровождении калмыков, которые в свою очередь ограбили и покинули его у оз. Ямышева. Подобного поругания не бывало при предшественниках контайши.

Подложив под стекло читателя замечательные пересылки, мы даем ему возможность выразуметь усилия правительства в пользу Сибири, не скрывая в частном поведении лиц того, что достойно порицания. Он видит, конечно, что Сибирь проходила во II периоде жизнь деятельную, хлопотливую, жизнь, не только не цветущую, но едва ли начинавшую развертываться из зимней почки.