Книга Ордер на возмездие - Максим Гарин

– Толстошеев Матвей Иосифович, можно просто Матвей, – Толстошеев выбрался из-за стола и пожал огромную руку Бориса Рублева и чуть меньшую Мишани Порубова. Рука Толстошеева пряталась в них, как авторучка.

Комбат огляделся, оценил хлипкий офисный стул, ногой подвинул его к себе, сел и закурил.

– Ну? – наконец спросил он. Толстошеев растерялся.

– О чем вы?

– Вам, Матвей, Мешков звонил? Или вам уже не надо?

– Звонил, – отозвался Толстошеев.

– И что сказал?

– Сказал, у вас есть то, что мне надо.

– А сколько это стоит, он не сказал? – криво улыбнулся Рублев, немного брезгливо оглядывая кабинетик Толстошеева.

– Кто ж о цене говорит, да еще по телефону?

– Я не знаю. По телефону можно, конечно… не обо всем, но, коль встретились, давайте к главному перейдем. Кстати, здесь говорить можно? Никакая падла не подслушивает?

– Можно, можно, – немножко замешкался Толстошеев. – Может, чаю хотите или кофе? Коньяка, водки?

– Нет, ничего не хочу. Я по делу приехал. А вот когда дело сделаем, тогда и выпьем.

Толстошееву Рублев и его напарник понравились. По всему было видно, что мужики тертые и, как говорится, видавшие виды, может, даже и в тюрьме сидевшие.

– Знаете, Борис, мы с вами в первый раз встретились, как-то все это… внезапно…

– Ты что, Матвей Иосифович, своим компаньонам не доверяешь? – перешел на «ты» Рублев.

– Доверяй, но проверяй, – отрезал Толстошеев.

– Ну, знаешь! Если тебе не надо, я кому-нибудь другому предложу.

– Погодите, погодите, – быстро затараторил Толстошеев, так, словно бы Рублев со своим другом собирались покинуть вагончик. – Я же еще ничего не сказал.

– Меня интересует цена, а на все остальное мне наплевать с высокой колокольни, – заявил Рублев.

Толстошееву хотелось верить словам незнакомца.

– Деньги будут.

– Сколько? – повторил свой вопрос Рублев.

– Да-да, сколько? – словно передразнивая хозяина, спросил полушепотом Мишаня.

– Сколько единиц вы можете поставить?

– Сколько надо, столько и смогу, – хохотнул Рублев. Он говорил так, словно оружие лежало в багажнике его автомобиля и он мог, подняв крышку, доставать одну «Иглу» за другой.

– Мне нужна большая партия.

– Большая – это сколько?

То, что слишком часто гость произносит одно и то же слово «сколько».

Толстошееву не понравилось. Но у каждого бизнесмена своя технология ведения переговоров.

– Мне надо двадцать.

– Двадцать? – брови на лице Комбата сложились домиком, затем сдвинулись к переносице. – Серьезный вы компаньон, Матвей Иосифович, а, Мишаня? Видишь, Мешков не обманул.

– Откуда вы Мешкова знаете?

– А откуда вы его знаете? – вопросом на вопрос ответил Комбат и расхохотался.

Рассмеялся и Толстошеев.

Диалог двух торговцев смертью стал походить на странную игру. Каждый недоговаривал, утаивая что-то важное и сокровенное.

– Двадцать… – Рублев посмотрел в потолок вагончика. – Это будет два лимона, причем наличкой.

Комбат достал вторую сигарету, Мишаня поднес огонек. Порубов сделал это движение учтиво, но без подобострастия. Так может подносить огонек друг, но не охранник. Это движение Порубова и насторожило Толстошеева.

Мешков ему говорил лишь о Рублеве, а тут получалось, они действуют на равных. Что-то здесь было не так, предстояло разобраться. Да и взгляды у продавцов оружия были совсем не такими, к которым привык хозяин сервиса.

Толстошеев весь сжался, но смог скрыть свое замешательство:

– Я думаю, торг неуместен, – пробурчал Порубов, переминаясь с ноги на ногу.

– Здесь не базар, – отрезал Толстошеев, – чтобы ходить и искать других покупателей. Выбора у вас нет, если хотите сбыть быстро.

– А кто сказал, что я хочу продать быстро? Я хочу продать дорого. По мне товар может лежать и год, и даже десять лет. Он не портится, это не макароны, не мука, жучок их не поточит, червяк не съест.

– Всякое случается, – вставил фразу Толстошеев, намекая на то, что обстоятельства могут сложиться не в пользу Рублева, и тогда он потеряет все сразу. – Жучки-то бывают разные: и с двумя ногами, и даже с погонами на плечах, – Толстошеев хохотнул.

Комбат крякнул, словно опрокинул стопку водки:

– Знаешь, что я тебе скажу, Матвей Иосифович, не хочешь, не бери, но за яйца не тяни. Говори, «да» или «нет». Мне Мешков дал твой адресочек, сказал, что ты мужик серьезный, а я смотрю, ты ни то, ни се, ни мычишь, ни телишься.

– Погоди, погоди, – перешел на «ты» и Толстошеев, – я же не сам деньги даю, еще с людьми встретиться надо, все хорошенько перетолковать. Да и тебя, Рублев, я в первый раз вижу, а о приятеле твоем даже не слыхал. Мне Мешков о нем ни слова не сказал.

– Я за него ручаюсь, – скосив глаза под сдвинутыми бровями на Мишаню, ответил Рублев. Ответил убедительно, Мишаня даже улыбнулся. – Мы с ним вместе служили, он свой в доску, не выдаст.

– Так все говорят. А потом выясняется, что родной брат отца с матерью сдает. Деньги-то огромные, ты на сегодняшний день, Рублев, два лимона срубишь быстро, с наскоку.

– Я же тебе не рассказываю, Толстошеей, где взял, за какую цену, с какими трудами.

– Значит, так, – задумчиво произнес Толстошеев, – для начала я хочу убедиться, что товар у тебя есть. И именно то, что мне надо, что инструмент рабочий, а не лишь бы какой, что это не шило.

– Хорошо, не вопрос. Одну могу привезти, но деньги за нее – сразу.

– Идет. Такой разговор меня устраивает.

– Я тебе завтра позвоню, Толстошеев, скажу, что, где, когда.

– Не надо звонить, – насторожился Толстошеев, – в таких сделках лучше не звонить, лучше с глазу на глаз.

– Может, и Мишаня подъедет? Ты присмотрись к нему, запомни, хотя спутать его с кем-нибудь тяжело. Таких мужиков – один на тысячу, Комбат поднялся, посмотрел на Толстошеева, подал руку. Матвей протянул ладонь, мужчины обменялись крепкими рукопожатиями. Толстошеев улыбнулся, и Комбат ответил ему улыбкой. Мишаня тоже пожал узкую вспотевшую ладонь хозяина автосервиса. С этим они ушли.

Джип выезжал медленно, словно специально для того, чтобы могли запомнить его номера. Толстошеев тут же, не надеясь на память, записал номер машины. Сразу же позвонил одному из своих приятелей в ГАИ и попросил пробить по компьютеру номер. Ответ был получен через пять минут.