Книга Последнее семейство в Англии - Мэтт Хейг

– Проблемы? Эмили, ты ведь не можешь пойти на это.

На этот раз выражение лица у Эмили меняется и молекулы счастья начинают исчезать.

– Аборт? Ты хочешь убить нашего ребенка? Мы ведь не о собаке говорим. Это живой, дышащий человек.

Адам издает глухой стон. Потом слышится звон колокольчика. Мы оглядываемся и видим, что женщина из регистратуры теперь стоит в дверях.

– Не хотите ли войти? – спрашивает она резко.

– Да. Я иду, – говорит Адам. А затем, обращаясь к Эмили:

– Я не могу сейчас это обсуждать.

Эмили уже забирается в машину.

– Я знаю, я думала зайти к вам сегодня вечером. Раскрыть все. Избавиться от тайн и негативной энергии.

– Нет. Нет. Ты не можешь! Я приду к тебе сам. – Но Эмили не показывает вида, что услышала его, и захлопывает дверцу машины.

Я замечаю кого-то на заднем сиденье. Это Фальстаф, он крепко спит. Злость моя при виде него вырывается из-под контроля.

– Это все ты виноват! – лаю я сквозь намордник. – Вот до чего доводит философия спрингеров!

Он просыпается и лает мне в ответ, пока машина отъезжает.

– А до чего довела тебя защита Семьи? – вопит он. – Она убивает тебя, буйнохвост, ты, дурак набитый!

– Мы не можем бездействовать! – отвечаю я. – Мы не можем просто сидеть и смотреть!

И снова он лает, но машина уже слишком далеко, чтобы я мог его расслышать как следует.

– Слишком поздно. – Это он говорит?

Адам стоит какое-то время тихо, смотрит, как машина Эмили исчезает вдали. Я гадаю, о чем он думает. Я гадаю, понимает ли он, что будущее Семьи теперь зависит от совести пса на заднем сиденье.

Колокольчик снова звенит, и Адам выходит из транса. Юная лабрадориха выводит своего хозяина из дверей.

– Долг превыше всего, – говорит она, обнюхивая меня в последний раз.

– Долг превыше… – я останавливаюсь, понимая, что должен что-то сказать. – Все что я делал, знаешь, когда нарушал Пакт. Все это было неправильно. Это была ошибка. Скажи всем лабрадорам, которых увидишь, что моему примеру не нужно следовать.

– Но ты сказал…

– Верно. Прости, я ошибался. Опасность никогда не исчезает.

– Но… – Хозяин тянет ее от меня и придерживает дверь для Адама.

Мы направляемся внутрь, где нас ждет Милый Мистер Ветеринар.

– Вы хотите остаться с ним на время инъекции?

– Да, если можно. – Голос Адама уже чужой. Он пустой, отстраненный, будто его настоящее «я» где-то далеко. Где-то, куда не проникнут слова.

– Ладно. Мне нужно, чтобы вы помогли мне поставить его на стол. Да, вот так. Раз, два, три…

Меня затаскивают на высокую металлическую поверхность, и мои лапы разъезжаются во всех направлениях.

– Так, держите его.

Адам держит меня за ошейник и целует в лоб над намордником, пока Милый Мистер Ветеринар открывает шкаф позади него и вынимает ампулу с жидкостью.

– Всегда ужасно делать такое. Никогда к этому не привыкнешь, особенно если пес так здоров.

– Да, – говорит он отстраненным голосом. – Не сомневаюсь.

Адам теперь смотрит в мои глаза. Мы оба пытаемся передать друг другу сообщения, которые, как мы знаем, другой не поймет.

– Так, – говорит Милый Мистер Ветеринар, опустошая ампулу и забирая жидкость в шприц. – Приступим.

Лицо Адама изменилось. Хотя он все еще смотрит в мои глаза, теперь он видит свое отражение. Будто теперь он смотрит на себя на операционном столе.

– Так, нужно, чтобы он стоял смирно. – Милый Мистер Ветеринар поднимает вверх иглу и выпрыскивает жидкость в воздух. – Пока я буду искать вену.

Мой хозяин закрывает глаза и прижимается головой к наморднику. Мы оба понимаем, что настало время меня усыпить.

– Все хорошо, малыш, – шепчет он, его голос больше не отстранен. – Все хорошо, хорошо, хорошо…