Книга Аспект дьявола - Крейг Расселл

– Павел, – обратился к пациенту Виктор. – Мне нужно, чтобы вы объяснили, как у вас получается говорить на нескольких языках. Где вы их выучили? И почему ваш голос так изменился?

Собеседник усмехнулся.

– Я не Павел Зелены. Но вы уже и сами об этом догадались. Я что-то иное. Что-то, что за пределами вашего понимания. В этом замке я обитаю очень-очень давно. Гораздо дольше, чем этот дурень лесоруб, через которого я говорю с вами. Я видел здесь такие жуткие вещи. Вы даже представить не можете…

– Кто вы?

Виктор почти кричал.

– Я отвечал на этот вопрос уже дважды. Можете называть меня мистер Хоббс.

– Я хотел спросить не ваше имя, а кто вы.

– Мой дорогой доктор Косарек, вы уже узнали меня, но не осмеливаетесь в это поверить. – Зелены обвел взглядом толстые стены комнаты, затем деревянные балки на потолке. – Самая большая опасность в поиске дьявола, доктор, в том, что вы действительно можете найти его.

– Вы хотите сказать, что вы – дьявол? – уточнил Виктор. Его сердце готово было выпрыгнуть из груди.

– Э, да вы, похоже, отправились навстречу открытиям без достаточной подготовки. Вы предприняли попытку найти нечто, что живет и в поврежденном, и в здравом уме, внутри других и, конечно же, внутри вас. Но вы не нашли время подумать над тем, что вы можете обнаружить.

– А что я обнаружил?

– Вы обнаружили меня.

– Расскажите о преступлениях, совершенных Зелены, об убийстве его жены и детей. Вы были там? Это вы их убили?

– Жена лесоруба уходила в лесную глушь. Она искала демонов, духов и элементалей в темных непроходимых чащах. Она охотилась за тем, чего боялась больше всего. Это ее и сгубило. Она нашла, что искала. Она нашла меня. И теперь, мой дорогой Виктор, вы бродите по точно таким же темным лесам. Вы сейчас заблудились в чаще ума. Вам надо позаботиться о том, чтобы это и вас не сгубило.

– Можете ли вы указать мне путь?

– К свету? – Зелены красиво и злорадно улыбнулся со своей кушетки. – И что же должно послужить в качестве света? Уж не рай ли вы имеете в виду? Но я не поведу вас туда, нет. Доверьтесь мне, мой дорогой доктор Косарек, и я поведу вас во тьму за пределами вашего воображения. Но это подождет, пожалуй. Сейчас я должен идти.

– Почему? – спросил Виктор.

– Ваш пациент умирает от передозировки наркотика, который вы ему вкололи. Но не волнуйтесь, мы еще пообщаемся.

С этими словами Зелены закрыл глаза.

– Павел?

Пациент снова перестал реагировать. Его дыхание опасно замедлилось. Виктор нажал на кнопку тревоги, и санитары сразу ворвались.

– Принесите мне пикротоксин из аптеки, – закричал Виктор. – Три ампулы. Немедленно!

Он навис над пациентом, вновь пытаясь привести его в сознание при помощи болевого стимула. Но Павел Зелены лежал неподвижно, постепенно уходя из жизни.

«Так вот, – подумал Виктор, – где скрывается дьявол».

На грани смерти.

17

В комнате витали отголоски сеанса – работал магнитофон. Виктор смутился, услышав эхо собственного голоса, но еще больше его взволновал низкий голос «мистера Хоббса», резонирующий от стен.

Когда запись подошла к концу, Виктор повернул неуклюжий бакелитовый рычаг, чтобы выключить режим воспроизведения. У стола собрались профессор Романек, доктор Платнер и Юдита, собираясь обсудить услышанное.

– Но это невозможно, – профессор Романек невидящим взглядом уставился на пустую кушетку. – Вы говорите, в самом начале звучал английский? Простите, я вообще не говорю по-английски.

– Я сам едва говорю по-английски, но это был превосходный английский, – ответил Виктор. – Откуда простой дровосек из Силезии мог его знать?

– И еще немецкий, – подхватил Ганс Платнер; его лицо было непроницаемым, как и Романек, он, не отрываясь, смотрел на пустую кушетку, как будто она могла дать ответ. – Вы заметили, как он говорит по-немецки? Это речь культурного, образованного человека, возможно даже немного старомодная. А что, если Зелены не тот, за кого себя выдает?

– Я не понимаю… – пробормотал Романек.

Платнер обратился к Виктору:

– Верите ли вы, что все, что мы только что услышали, – это голос дьявола в уме Зелены? Ваш так называемый дьявольский аспект?

– Я не знаю, – нахмурился Виктор. Правда заключалась в том, что, испытав восторг открытия, он начал испытывать сомнения. – Но я верю вот во что: что бы это ни было, в этой записи мы услышали нечто очень важное.

– Давайте на мгновение признаем, что вы правы. Будь это аспект дьявола или какой-то другой аспект психики пациента, так называемый мистер Хоббс не может знать или делать то, чего не может знать или делать Зелены.

– Полагаю, это так…

Платнер снова обратился к Романеку:

– Тогда то, что мы услышали, является продуктом разума Зелены. Делаем вывод: Зелена свободно изъясняется на английском и немецком языках, значит, он не может быть простым дровосеком, которым притворяется.

– Тогда кто же он? – спросил Романек.

Платнер пожал плечами.

– Я не знаю. Но вы же помните, какие жуткие преступления он совершил. Возможно, он совершал преступления и раньше, а потом затаился, скрывался под вымышленным именем. Возможно, настоящий Зелена был убит, возможно, тот кого мы держим здесь, – образованный, культурный, но душевнобольной человек, скрывающийся под личиной простого лесоруба.

– Не думаю, что это вероятно… – возразил Виктор.

– Отчего же? – Платнер выглядел удивленным. – Я, было, подумал, что вы первый признаете такую вероятность. Скрываясь от полиции или правосудия, Зелены скрылся от самого себя. А может быть, он страдает истерической амнезией и действительно не помнит, кем был раньше.

Виктор задумчиво кивнул.

– Состояние фуги…[43] Да, может быть. Если подумать, это единственное разумное объяснение на данный момент. Вы правы, доктор Платнер, утверждая, что любой аспект разума Зелены, включая дьявольский, может быть только аспектом его разума. Мистер Хоббс не может знать больше, чем знает Зелены.

– Вы говорили с Зелены о том, что произошло? – спросил Романек.

– Да, говорил, – ответил Виктор. – Сразу же, как только удалось привести его в сознание. Я даже включал ему отрывки записи. Он ничего не помнит. И он клянется, что это не его голос. Мне показалось, он был искренне поражен и напуган.

– Может быть, он боится столкнуться с чем-то, что запрятано глубоко внутри него? – предположил Платнер. – Какая-то тайна из прошлого… другое его обличье или событие, сильно повлиявшее на него?