Книга Скалолазка и мировое древо - Олег Синицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В его руке появился медальон. И тут же был спрятан — не успел поймать даже луч солнечного света.
— Спасибо за подарок, Скалолазка. Ты сделала все, чтобы я мог без препятствий найти чудо из чудес. Жаль, что не могу отплатить тем же.
Я не отнеслась серьезно к метке, которую поставил на мне Кларк. Из-за этой бесшабашности черный дым едва не убил меня. И услужливо указала моим противникам место, где следует искать древо.
— Сколько осталось до Ритуала? — поинтересовался Кларк у Ирбиса.
— Чуть больше восьми часов.
— Назад возвращаться бессмысленно. Не стоит терять время, чтобы искать кандидата. В качестве жертвы выступит она.
Ирбис поджал губы.
Лицо Мерфи побледнело.
Я не знала, что означает эта фраза. По-видимому, что-то малопривлекательное, потому что сочетание слов «жертва» и «ритуал», да еще по отношению к тебе, заливает грудь ледяным холодом.
— Ирбис, проследи, чтобы до вечера с ней ничего не случилось, — холодно приказал Кларк.
— Слушаюсь!
— Позвольте мне охранять девушку, — сказал Мерфи, сглотнув. — Все-таки я догнал ее.
— Охранять ее будет Ирбис, — непреложным тоном заявил повелитель Арьяварты.
За все время его глаза не просветлели ни на миг.
Ветер хлестал по склону, недобро гудел среди камней и забирался под волосы, полосуя череп ледяными бритвами. Двадцать минут назад, неистово карабкаясь на гору в одиночестве, я не замечала его замогильного духа. Зато теперь чувствую весьма явственно. Возможно, потому, что сама нахожусь в шаге от могилы.
Из обрывков разговоров, услышанных мной, стало понятно, что выше на вертолете подняться нельзя. Ветер сильный и порывистый, вертолет не сможет зависнуть над склоном и высадить пассажиров. Ирбис приказал пилотам, чтобы они выбросили палатки и часть снаряжения на высоте примерно 4500-5000 метров, на леднике. Сами мы находились где-то на трех тысячах, а всего высота горы была шесть тысяч двести.
Молчаливые охранники, которых звали Капуцин и Панголин, вскинули на спины большую часть снаряжения. Мерфи взял компактный рюкзак и матерчатую сумку. Мне, в дополнение к собственному рюкзаку, досталась другая матерчатая сумка. Не знаю, что в ней, но она была не слишком тяжелой. Хотя посмотрим, буду ли я заявлять так уверенно после пары тысяч метров подъема.
Крепкий жилистый Ирбис взвалил на спину огромный рюкзак с биркой, на которой было выдавлено его имя. На плече у него висела штурмовая винтовка обтекаемой формы (я такие видела только в фантастических фильмах). На поясе кроме запасных обойм и пары осколочных гранат находился пистолет в кобуре.
Сложив руки на груди, Кларк стоял на большом камне и мрачно смотрел на вершину. При нем не было ни рюкзака, ни оружия. Когда разобрали снаряжение, Ирбис подошел к Кларку и тихо доложил, что все готово. Тот кивнул и спустился с камня.
Так началось наше восхождение.
Первыми шли два охранника Кларка — размеренно и даже монотонно, как роботы. Мерфи шагал за ними, уставившись себе под нога. Невольно загляделась на его спортивную фигуру, на упругую походку и широкую спину...
Ирбис велел идти впереди него, чтобы я была перед глазами. Я не удержалась и спросила, как быть, когда мне захочется пописать, но он так тяжело посмотрел в ответ, что желание шутить тут же пропало. Оно и правда, шутить не время. Время поплакать, потому что, вероятнее всего, это последнее, что я успею в этой жизни.
Вершина стала ближе. Теперь я могла заявить об этом уверенно. Почти идеальная пирамида сияла снегами на фоне пронзительно-голубого неба. И хотя я по-прежнему не видела там древа, вершина была яркой, чудесной, наполненной жизнью. Чего нельзя было сказать о цепочке людей, которые поднимались по склону. Среди нас царили уныние и гнетущее молчание, усиленные завыванием высокогорного ветра и присутствием темного нечеловеческого существа.
Кларк не держался определенного места в цепи. Он то шел первым, то вдруг исчезал и появлялся в хвосте. От каждого такого появления у меня замирало сердце. Повсюду его сопровождало облако прозрачной черноты, растягиваемое ветром в длинный шлейф.
Когда он в очередной раз внезапно возник во главе строя и я смогла перевести дух, из-за спины раздался хрипловатый голос Ирбиса:
— Понести твою сумку?
— Это очень любезно с вашей стороны, — ядовито ответила я, — но стоит ли помогать рабыне, которая через несколько часов станет еще и жертвой? Не лучше ли наоборот — нагрузить ее дополнительной поклажей?
— Если не желаешь, то не буду помогать, — ответил он.
Его даже не зацепила моя язвительность. Мне стало досадно.
— Хочу сказать тебе кое-что... хм... ты должна знать... — снова подал голос майор. — После того, что произошло на дне озера, многие солдаты восхищены тобой.
Я настолько удивилась, что сбилась с шага.
— Восхищены мной? С чего вдруг?
— Ты дралась так отчаянно, так яростно, просто на зависть. Не каждый солдат имеет такой боевой дух, а ты женщина. Обычно женщины слабые и не могут за себя постоять. Но не ты. Ты сильная, решительная. Ты поставила на место разжиревшую свиноматку Шиншиллу. А когда ты сбежала из лагеря, несмотря на черную отметину, то покорила всех. Сейчас в лагере только о тебе и говорят. В казармах, на кухне, на плацу, в подгорных лабораториях. Все о тебе говорят.
— И что говорят?
— Что ты первый человек, кто открыто выступил против повелителя. Немногие отваживались на это. На моей памяти, пожалуй, и не было таких. Ты стала первой. Обитатели подгорного царства говорят о том, что ты сильная и ничего не боишься.
— Что, в самом деле? — От смущения я покрылась краской. — Так и говорят?
— Мне нет смысла лгать, — отвечал Ирбис невозмутимо. Похоже, эта невозмутимость заложена в нем от рождения. — Ты осталась в сердцах обитателей царства. Они тебя боготворят. Многим хотелось, чтобы ты осталась в Арьяварте... Не скрою, и мне тоже.
Кларк уже шел слева и немного впереди. Убедившись, что он не смотрит на нас, я осторожно бросила через плечо:
— Вы поможете мне бежать?
— Нет, — ответил Ирбис— Левиафан мой повелитель. Я служу ему очень давно. Так давно, что ты не можешь и представить. То, что ты удивила даже меня, старого пса, не означает, что я откажусь нажать на курок. Я рассказал о настроениях в лагере потому, что считаю — ты должна об этом знать. Многие и многие огорчатся, когда тебя не станет.
Я усмехнулась. Впрочем, усмешка получилась горькой.
— К тому же, — продолжил Ирбис, — бежать невозможно. На тебе отметина. Она притягивает... — Он секунду подбирал подходящее слово. — Черный дым. Как только ты удалишься на определенное расстояние, он это почувствует. Догонит тебя и сожрет заживо. Это намного страшнее, чем любая другая смерть, поверь мне!
