Книга Мой, и только мой - Сьюзен Элизабет Филлипс

Звонок интеркома все жужжал, когда она вернулась на кухню. Задернула все шторы, скинула трубку с телефонного аппарата, а потом, с отверткой в руке, двинулась к интеркому и нажала кнопку.

— Кэл?

— Да, послушай, Джейн, ворота не открываются. Что-то испортилось.

— Ты прав, что-то испортилось, но ворота тут ни при чем. — Поворотом руки она высвободила клемму и выдернула проводок. Звонок затих. Джейн поднялась наверх, включила компьютер и принялась за работу.

Вскоре она услышала, как Кэл трясет двери, барабанит по ним кулаком. Шум мешал ей сосредоточиться, поэтому она разорвала бумажную салфетку надвое и заткнула кусками уши.

Наступила блаженная тишина.

«Эскорт»! Кэл перебрался на скат крыши над кабинетом первого этажа. Сначала она надругалась над его «Лаки чармс», теперь опозорила перед всем городом, разъезжая на стародавнем «эскорте». Он не мог объяснить, почему эти два оскорбления задевали его куда сильнее, чем третье, последнее: ее заботами он не мог попасть в собственный дом. Может, потому, что он наслаждался брошенным ему вызовом, предвкушая стычку, которая неминуемо произойдет, когда он преодолеет поставленную ею преграду.

По крыше он шел осторожно, из опасения повредить ее: дождями природа Северную Каролину не обделила. Взглянув на катящиеся по небу черные облака, он понял, что очередного ждать осталось недолго.

Он добрался до края крыши, где она стыковалась с балконом, тянувшимся над первым этажом по фасаду дома. Увиденное разочаровало его: архитекторы позаботились о том, чтобы спуск с крыши не составил большого труда. Разве что ограждение балкона казалось слишком хлипким, чтобы выдержать его вес.

Уперевшись руками в бетонный парапет, Кэл опускался вниз, пока не обхватил ногами угловую колонну. Ударил гром, хлынул дождь. Рубашка тут же прилипла к спине. По колонне он сполз вниз, поставил ногу на ограждение, мягкий прыжок — и он на балконе.

Замок на двери между его спальней и балконом не заслуживал добрых слов, и Кэла покоробило, что мисс Большие Мозги не удосужилась принять дополнительные меры предосторожности. Наверное, думала, что он слишком стар для подобных кульбитов. Зудящая губа, ноющие ребра, боль в уже столько раз травмированном плече подогрели его раздражение, и он ворвался в дом вне себя от ярости.

Он пересек темную спальню, вышел в коридор и направился к полоске света из приоткрытой двери ее комнаты. Она сидела к нему спиной, полностью сосредоточившись на колонках непонятных цифр, бегущих по дисплею. Из ушей торчали бумажные салфетки, придавая ей сходство с кроликом из мультфильма. "Подойду сейчас к ней, — подумал он, — и перепугаю насмерть, выдернув салфетки. Именно этого она и заслуживала, но он избрал другое, учитывая ее беременность. С одной стороны, он не верил россказням Энни о перекрученных пуповинах и задушенных в утробе матери детях, с другой — зачем рисковать?

Благоухая пивом, он спустился вниз. Мокрый, избитый, злой, и нужды искать виноватых нет. Вон она, сидит, вперившись в компьютер. Предвкушая грядущий поединок, он отошел от лестницы на шаг, повернулся к ней, откинул голову и проорал во всю мощь:

— Джейн Дарлингтон Боннер! Сию же минуту спускайся вниз!

Его рев пробил самодельные затычки. Значит, в дом он таки попал. Она выдернула салфетки из ушей и бросила в корзинку для мусора, гадая, как ему это удалось. Без сомнения, совершил какой-нибудь подвиг: великий куортербек не унизился бы до того, чтобы разбить окно. Пусть и разочарованная (удержать его за дверью не удалось), Джейн почувствовала прилив гордости: все-таки она сподвигла его на геройский поступок.

Поднимаясь из-за стола и снимая очки, она пыталась понять, почему у нее нет ни малейшего желания запереться в своей комнате. Она не любила конфликтов, никогда не выходила из них победителем. Свидетельство тому — унижающие ее достоинство визиты к Джерри Майлсу. Может, она не пыталась избежать неминуемого столкновения, потому что ей противостоял Кэл? Всю жизнь она являла собой доброту, достоинство, прилагала все силы, чтобы не дай бог кого-нибудь не оскорбить. С ним же не нужно думать о том, что сказать, что сделать. Она могла быть самой собой. Кровь так и играла, все клеточки серого вещества встали на изготовку. Вот она, настоящая, полноценная жизнь.

Из холла Кэл наблюдал, как она подходит к верхней площадке лестницы. Миниатюрная попка покачивалась из стороны в сторону под брючками, зеленая вязаная кофточка подчеркивала невеликую грудь. Кэл даже удивлялся, отчего ему так хочется увидеть ее вживую: размеры отнюдь не впечатляли. И волосы она убирала назад, как старшеклассница.

Она посмотрела на него сверху вниз, и он мог поклясться, что вместо испуга увидел в ее глазах озорную искорку.

— Кто это у нас такой злой? — проворковала Джейн.

— Ты… — он упер руки в бока, — …мне за это заплатишь!

— И что же ты намерен делать, здоровяк? Отшлепать меня?

И тут же у него все встало. Черт! Как это только ей удавалось? Да и не к лицу уважаемому профессору колледжа такие слова.

Тут же перед его мысленным взором возникла ее аккуратненькая попка, на которую падает его тяжелая ладонь. Он сжал зубы, прищурился и так злобно посмотрел на нее, что ему даже стало стыдно: как-никак перед ним бедная, беззащитная беременная женщина.

— Может, хорошей порки тебе и не хватает.

— Неужели? — Вместо того чтобы упасть от страха, как поступила бы на ее месте любая нормальная женщина, она сосредоточенно насупилась. — Возможно, будет забавно. Я об этом подумаю.

И тут же развернулась и ретировалась в свою комнату, оставив его у лестницы. Он прямо-таки остолбенел. Как ей удается оборачивать любую ситуацию в свою пользу? И что значит: она об этом подумает?

Он вспомнил красный, видавший виды «эскорт», стоящий на подъездной дорожке на месте его роскошного джипа, и устремился следом. Борьба еще не закончилась!

Джейн услышала его шаги, и ей стало стыдно за то нетерпение, с которым она ждала его прихода. Если б не несколько последних недель, она так бы и не поняла, сколь тяжел груз напускного достоинства, который столько лет давил ей на плечи. Но Кэлу все это достоинство что рыбке зонтик.

Он ворвался в спальню и ткнул указательным пальцем в направлении ее лба.

— Прежде всего нам обоим надо уяснить следующее. Я — глава семейства, и я требую уважения! И не желаю, чтобы ты и дальше позорила меня. Тебе понятно, что я говорю?

Такой напор, несомненно, срабатывал, и Джейн тут же пожалела тех несчастных девчушек, которых он выбирал себе в подруги. Этих малюток он просто размазывал по стене.

Но по какой-то причине она не смогла представить себе Кэла, орущего на беспомощную двадцатилетнюю красотку, и ей не потребовалось много времени, чтобы понять почему.

Такого просто не бывало. Кэл не мог обратить свою ярость против того, кого считал слабее себя. Джейн аж зарделась от гордости.