Книга Белый ворон - Ольга Игоревна Елисеева

Лиза и вообразить не могла, кто захватил её в плен. Лодка выскользнула из каналов на морской простор и двинулась к югу лагуны. На ней поставили парус, и ночной ветер туго ударил в плотный холст, раздувая его, как кожу на барабане. Едва оживлённое побережье осталось позади, разбойники перестали зажимать жертве рот, предоставив ей возможность кричать вволю.

— Кто вы? Чего хотите? Ну, отзовитесь же! Отвечайте!

Её по-прежнему крепко держали за запястья, потому что время от времени она начинала отчаянно вырываться. Но не произносили ни слова в ответ, хотя Лиза обращалась к ним то по-французски, то по-русски — один из негодяев знал её родной язык.

Наконец она устала и сникла. Сидела сгорбившись, сжавшись и больше не донимала похитителей. Лодка плыла вдоль песчаной намывной косы. Вскоре по правому борту замаячил берег, заросший кипарисами. Судёнышко причалило в виду тёмной громады какой-то виллы с колоннами и широким квадратным фасадом, на ковре которого светилось всего несколько окон. Графиню со всеми предосторожностями проводили туда, отвели на второй этаж и оставили в полутёмном зале с тлеющим камином.

Сначала она никого не заметила, но по ощущениям могла бы поклясться, что не одна. Портьеры не шевелились. Мгла по углам оставалась неподвижной. Однако Лиза чувствовала, что за ней наблюдают, а потому застыла на месте. От окна отлепилась фигура высокого мужчины.

— Вот и вы, сударыня, — сказал он, облокотившись на спинку кресла. — Прекрасная дама в замке благородного разбойника. Нам позавидовал бы сам Шиллер. Кстати, вы прокусили мне руку, что свидетельствует о вашей страстности. Вряд ли увечный супруг в силах её удовлетворить.

— Александр? — не поверила Лиза.

— А вы ещё смеялись надо мной, дорогая, — с нескрываемым отвращением бросил он. — Полагаете, я занят пустяками? Слышали про убийство князя Каносы? Это только начало. Можете не сомневаться, когда займётся общий пожар, Россия не останется в стороне.

— Александр, вас повесят, — всё ещё потрясённая встречей, проговорила молодая женщина.

Короткий смешок был ей ответом.

— Когда в Петербурге якобинский конвент будет слушать дела бывшей аристократии, а вашего мужа-генерала отправят на гильотину, вы вспомните мои слова. И пожалеете, что выбрали кумира вчерашнего дня, не позаботившись о дне завтрашнем.

— Я вас не понимаю, — резко оборвала его Лиза. — Немедленно верните меня домой. Низко удерживать даму против её воли.

— Против воли? — Раевский обошёл кресло и схватил графиню за руку. — Думаю, вы всю жизнь мечтали именно об этом. И в роли похитителя представляли меня.

С последним Лиза спорить не стала.

— В Париже вы испугались. И погубили свою жизнь. Теперь я решил действовать сам. Что бы вы сейчас ни говорили, я вижу вас насквозь. Вы в восторге от того, что происходит.

Лиза вспыхнула.

— Кто дал вам право?

Раевский только ещё крепче стиснул её руку.

— Зачем дамы приезжают к отверженным изгоям? За тем, чего не дают им мужья.

Графиня ощутила на своей щеке горячее дыхание и попыталась отвернуться.

— Я знаю вас, как свои руки, — шептал Раевский. — Вы всегда хотели этого. Потому и сбежали из гостиной, когда я пришёл навестить вас. Не могли перенести моего присутствия. Боялись, как бы муж не заметил вашего возбуждения. Он не пара вам, Лиза. Только я могу сделать вас счастливой.

Молодая женщина уклонилась от поцелуя и упёрлась ему руками в грудь.

— Вы уже подарили мне одиннадцать лет счастья! Остальное время я решила провести без вас. Да отпустите же!

Ей становилось трудно дышать. Кожа на лице горела. Как видно, кузен не принимал её сопротивление всерьёз и ждал, что она вот-вот расслабится в его объятиях.

— Ты сама не знаешь, как любишь меня, — шептал Александр. — Вспомни, я всегда угадывал твои желания.

— Оставьте меня! — собрав все силы, Лиза оттолкнула его. — Я чужая жена! Я живу с другим человеком, мне хорошо с ним!

Это была последняя капля. Раевский ударил графиню ладонью в лицо.

— Дрянь! — волна негодования захлестнула его. — Надо же, какая дрянь! Ей хорошо!

Он толкнул женщину в грудь, так что она упала в кресло. А потом несколько раз наотмашь ударил по щекам.

— Хорошо? Тебе хорошо? А так?

У Лизы из носа закапала кровь.

— Я покажу тебе, что такое хорошо, — бросил Раевский, нависая над ней. — И если после этого ты всё ещё захочешь уйти к своему старому дураку, я не буду тебя удерживать.

Он схватил ворот платья и с треском рванул на себя.

— Не надо! Александр! Пусти! Пожалуйста! Я беременна!

Он её не слышал. Задрал подол, растянул ноги, как лягушонку, и слил свою ненависть.

Потом откинулся, встал. Лиза, зажмурив глаза, всё ещё всхлипывала.

— Хорошо? — насмешливо осведомился Раевский. И сам же утвердительно кивнул. — Хорошо.

Гнев уже схлынул с него, и через несколько минут он почти пожалел о сделанном. Но упрямая обида заставляла его внутренне одобрять себя. Полковник скосил глаза в сторону кресла. Лиза, поскуливая, оправляла платье. Почувствовав, что на неё смотрят, она шарахнулась назад, вжалась в спинку, но потом собралась с силами и выпрямилась.

— Теперь я могу идти? Надеюсь, ты не рассчитывал, что после случившегося я захочу остаться?

Вообще-то именно на это он и рассчитывал. Не рассчитывал только на насилие. Но она сама вывела его из себя. Пусть теперь убирается.

— Убирайся, — выплюнул он. — Когда человек не умеет ценить добро, его ничем не проймёшь!

В полном одиночестве Лиза спустилась на первый этаж. Увидела на кресле возле двери плащ из мешковины, взяла его, ни у кого не спрашивая, и побрела через парк к морю. На пристани графиня заметила лодку, а в ней дремавшего рыбака. Вероятно, он по утрам привозил на виллу свежую рыбу.

Знаками объяснив ему, куда ей надо, и посулив денег, Лиза наняла его до города, а там уже показала пальцем, как плыть. Поднялась к себе в комнаты, вернулась, расплатилась и села на ступеньки перед гостиницей ждать мужа. Ей было горько оттого, что один мужчина, которого она любила, поступил с ней так жестоко. А второй не спас. Впервые в жизни Лиза чувствовала полное, абсолютное одиночество.

Приезд Михаила не взволновал её. Окинув мужа взглядом, графиня поняла, что и ему досталось. Вероятно, он искал её и попал в какую-то передрягу... Но теперь это не имело значения.

Пролежав час на диване лицом вниз и устав жалеть себя, Воронцов встал. Он сам согрел воды, налил медную ванну с розовым маслом, положил на дно шёлковую простыню. Принёс Лизу из спальни. Сам раздел и вымыл её, постоянно придерживая рукой, как ребёнка. Она молчала, только глубоко вздыхала и первое время уклонялась от его рук. Потом заплакала и, наоборот, потянулась к нему. Он обнял её, мокрую, целовал в глаза и гладил по голове. Всё молча. Затем вытер и отнёс обратно в кровать, надел чистую, пахнущую лавандой сорочку, накрыл двумя одеялами и сел рядом, держа за руку.