Книга Восхождение Рэнсом сити - Феликс Гилман

– Что ж, – усмехнулась Адела.

Я не знал, о чем она думает. Позднее девушка призналась, что вряд ли размышляла, она лишь слышала смех своего ужасного отца и братьев и видела линейных с их бесконечными допросами.

Короче говоря, я предложил:

– Приступим.

Мистер Куонтрилл взял у Аделы пальто, а Амариллис взяла мое. Амариллис промокнула платочком полные слез глаза и пятно у меня на лице. Работники предложили всем сигареты, от которых мы оба отказались. Все это тянулось бесконечно долго. Адела поприветствовала меня рукой, и я повторил ее жест. Мы повернулись друг к другу спиной. Я медленно зашагал по берегу – один шаг, два, три, четыре…

– Что это? – спросила Адела.

Я повернулся. Я не хотел стрелять, но мои пальцы решили все за меня и нажали курок.

* * *

Что ж, пистолет оказался настоящим и действительно выстрелил, но совсем не в Аделу. Один из работников бросился на землю лицом вниз, а мистер Куонтрилл храбро заслонил собой Амариллис, но все это было ни к чему – пуля просвистела мимо, в сторону реки. Выпустив со вспышкой облако дыма, пистолет издал оглушительный грохот, не затихший в ночи, как мы надеялись, а отдавшийся в ней эхом, так что мы сразу же поняли, что о нас узнали все полицейские на мили вокруг. Из камышей в небо ринулось три гуся. Один из работников бросился бежать, не сказав ни слова и даже не обернувшись. Мистер Куонтрилл поднял палец, словно собирался отчитать кого-то за безответственность и разгильдяйство, но не знал кого. Адела осталась стоять на месте, по-прежнему ко мне спиной.

На реке девушка увидела – отсчитывая десять шагов, вглядываясь в каждую камышинку и каждый сорняк и блик на черной воде с ясностью сознания человека, стоящего на пороге смерти или совершившего что-то непоправимое, – как из воды поднимается один из топливных подводных аппаратов Линии.

Из всех аппаратов Линии ТПА примечательны тем, что почти полностью бесшумны – Линия использует их нечасто: в разведке, при атаках саботажа и в подпольных перевозках, – и при всей нашей осторожности мы не заметили, как аппарат подплыл к нам и поднялся на поверхность.

Из пулевидного, длинного, черного и блестящего корпуса ТПА выдаются лишь две орудийные башни и вентиляционный люк. При виде всплывающего аппарата становится неуютно точно так же, как при виде летательного аппарата, когда он поднимается в воздух: они напоминают о чудовищном безразличии Линии к человеку и о том, что от них нигде не скрыться.

Этот ТПА, согласно приказам Локомотива Свода, перевозил от десяти до шестнадцати линейных солдат в ужасающе неудобных условиях и действовал в секретной операции по ввозу в Джаспер аппаратуры для связи, оружия и войск. Разумеется, я узнал об этом позднее из попавшего ко мне на стол после Битвы отчета. В тот момент было лишь ясно, что безлюдная прежде река неожиданно выплюнула жуткую железную громадину.

Более того, в боку ТПА открылся люк. Из залитых красным светом смрадных внутренностей аппарата показалось лицо линейного солдата. Несомненно, он ожидал увидеть речной берег. А вместо этого он увидел мисс Аделу Котан Йермо с поднятым пистолетом, а за ней меня в облаке черного дыма, все еще поднимавшегося из дула моего дурацкого, инкрустированного фальшивым золотом оружия. Помню, что глаза солдата расширились, а брови поползли вверх – сначала одна, потом вторая.

– Бегите! – крикнул я.

Адела не побежала. Амариллис бросилась прочь, подобрав юбку и скинув туфли. Лежавший на земле работник на четвереньках уполз в камыши. До сих пор не знаю, как удалось скрыться мистеру Куонтриллу.

Я встал рядом с Аделой, и мы вместе целились в линейных достаточно долго, чтобы Амариллис, работник и мистер Куонтрилл успели скрыться, хотя будь я проклят, если они потом сказали нам спасибо.

Линейный юркнул обратно в ТПА так быстро, что уронил шлем. После минутной тишины из люка высыпались остальные солдаты, сжимавшие оружие.

Мы с Аделой тоже бросились бежать.

Думаю, это озадачило линейных, несомненно решивших, что они попали в засаду кровожадным матерым агентам противника. Они не сразу последовали за нами – мы успели добежать до каменных ступеней, где я удержал Аделу, когда она поскользнулась, хотя, может быть, это она удержала меня.

Короче говоря, перед лицом общего врага мы совершенно забыли о дуэли. Не буду делать вид, что понимаю тонкости Дуэльного кодекса, но, по всей видимости, Адела была удовлетворена. В нас стреляли – возможно, по кодексу этого было достаточно. Три или четыре пули просвистели мимо, с треском раздробив каменную стену, и, миновав ступени, мы бросились бежать по улице. Адела отстреливалась навскидку, только чтобы отпугнуть погоню, как и я. Послышался чей-то крик, и выстрелы прекратились – возможно, линейные не хотели, чтобы их заметила полиция, или надеялись поймать нас живьем. Они продолжали нас преследовать, не слишком быстро, но без устали и склонив головы, – человек десять, выстроившихся в несколько рядов. Рассвело. Мы с Аделой не любовались утренним туманом или живописными уличными сценками с участием пекарей, мясников и газетчиков, начинавших рабочий день. Мы продолжали бежать, петляя между прохожими, а линейные неслись за нами по пятам, сбивая их с ног. Не буду утверждать, что не боялся. Линейные казались такими же неумолимыми, как Локомотивы. Я представил, как они пинают нас сапогами в лицо. Мы указывали друг другу путь рукой или кивком. Линейные не сдавались. Солнце сияло, как прожектор. Воздух раскалился, от яркого света резало в глазах, а здания отбрасывали резкие тени, преследовавшие нас за каждым поворотом. Я вспотел, как и Адела, не знаю насчет линейных. Помню наше тяжелое дыхание, брызги грязи под ногами и взрыв смеха Аделы. От неожиданности я тоже начал смеяться, пока боль в боку не заставила меня замолчать. Помню внушительную даму, метавшуюся между нами, как кегля, – я слышал, как она закричала, упав в грязь, и потом еще раз, когда на нее наступили линейные, – не знаю наверняка, так как не обернулся. Сначала я то и дело оборачивался, чтобы посмотреть на линейных, и каждый раз натыкался на пристальный взгляд преследователей, от которого меня пробирала дрожь, – ряд серых немигающих глаз на красных злых лицах, выражение которых казалось мне странным, пока я не сообразил, что каждый пытается как можно лучше запомнить меня, чтобы написать подробный отчет. После этого я смотрел только вперед, изредка переводя глаза на Аделу, чтобы убедиться, что она все еще рядом.

Хотел бы написать, что мы улизнули от линейных благодаря какому-нибудь придуманному мной хитрому плану, как в книжках, но на самом деле линейные просто постепенно отстали. Я уже писал о своей Системе Упражнений и думаю, что это служит ей отличной рекламой. У Аделы, наверное, была хорошая родословная, а что касается линейных, то надо сказать, что подолгу сидеть, согнувшись в три погибели, в подводном аппарате никому не идет на пользу. Линейные становились все меньше и меньше – не только потому, что удалялись, но и потому, что сгибались вдвое. Постепенно ужас уступил место растущему облегчению, превратившемуся в восторг к тому моменту, когда мы достигли Ху Лая. Линейные были настроены решительно, но силы им изменили. За каждым поворотом нам удавалось оторваться от преследователей, и разделяющее нас расстояние становилось все больше. Однако линейные не сдавались, настроенные идти до конца, пока наконец мы не свернули за очередной угол, а линейные миновали его, только когда мы свернули за следующий. ТПА к тому моменту, должно быть, давно погрузился в реку и поднялся выше по течению вместе с недоставленным грузом. Наше не очень успешное вмешательство в ситуацию не предотвратило Битву за Джаспер, но, возможно, ненадолго отсрочило ее. Не знаю, отступили ли наши преследователи или просто скрылись в Джаспере, смешавшись впоследствии с вторгшимися туда войсками Линии. Мне все равно. В общем, когда мы с Аделой свернули на Свинг-стрит, линейные остались далеко позади, и нам стало совсем не страшно, более того, мы делали вид, что вообще никогда ничего не боялись. Мы забыли о разногласиях и поздравляли друг друга с победой. Мы вместе сбежали от линейных и стали союзниками, теперь нас было двое, и мы ничего не страшились. Голоса в голове Аделы смолкли. Мы принялись строить грандиозные планы, хотя, на чей-нибудь посторонний взгляд, могли показаться богемной джасперской парочкой, возвращавшейся домой, смеясь и обнимая друг друга за плечи, после бурной ночи. И после всего пережитого вполне закономерно, что мы повернулись друг к другу и, как пишут в любовных романах, слились в поцелуе. Адела запустила пальцы в мои спутанные волосы, а я гладил ее по спине. Споткнувшись, я повалился на тротуар, прижав девушку к себе. Сердце мое по-прежнему часто колотилось, и мы сползли вниз по стене театра Харримэна, так что вывеска, сулившая «НОЧЬ, ПОЛНУЮ ЧУДЕС», закачалась из стороны в сторону. Послышалось улюлюканье каких-то мальчишек. Деликатность не позволяет мне сказать больше.