Книга Ледяная магия - Ольга Романовская

Гордон обошел меня и устроился напротив. Пробовала переставить стул – инквизитор делал то же самое, пришлось признать поражение.

– Я не понимаю, Клэр, то ты открыто меня провоцируешь, то отталкиваешь. То дуешься за то, что прикасаюсь к тебе, то за то, что не желаю этого делать. Определись, иначе мне надоест. И, хорошо, мы опробуем снежный путь. Пора выяснить его секрет, раз ловлю ледяных ведьм.

Гордон наклонился и быстро поцеловал в губы. Он выпрямился на мгновение раньше, чем хлопнула дверь, и в номер вернулся маг. Карен Сон метал громы и молнии, не скупился на выражения в адрес местных властей. Его возмущение пришлось кстати, помогло сгладить смущение, отвлечь Гордона от маленькой и почти готовой уступить меня. А так можно было сидеть и молчаливо кивать.

– Я не знаю, как работать, мастер Рэс! – с жаром заключил маг. – Портал можно организовать только из Махала, здесь решительно никак.

Инквизитор тактично не стал напоминать, что пару минут назад Карен утверждал иное.

– Успокойтесь, господин Сон. Прискорбно, что к вам проявили подобное неуважение, обещаю во всем разобраться.

– Так мне написать в Махал? – Карен немного остыл и начал мыслить конструктивно.

– Нет, госпожа Рур предложила свои услуги. Полагаю, – Гордон усмехнулся, – это будет самое увлекательное путешествие в нашей жизни.

– Госпожа – маг? – удивился молодой человек и с сомнением оглядел меня с головы до ног.

Его можно понять, в академиях женщин не обучали, а если вдруг делали исключение, они всегда оставались в тени мужчин. Лечить – пожалуйста, а порталы оставьте сильному полу.

– В некотором роде, – уклончиво ответил инквизитор, не став раскрывать мою тайну. – Завтра узнаете.

Утро я встретила в объятиях Гордона. Все получилось случайно. Мы засиделись допоздна в его номере, разбирая бумаги, обсуждая Олдена и его знакомую. Старший следователь предположил, что имел место самосуд: убежать с костры непросто, практически невозможно, и написал очередной запрос в архивы Второго отдела. Потом говорили о маме… и обо мне. Я не хотела, думала ограничиться теми же скупыми словами, как и на допросе, но Гордона волновала наша жизнь в Поясках, пришлось рассказать. Не думала, что это окажется так тяжело. Ком стоял в горле, пробудившиеся страхи душили, кончилось тем, что я уткнулась в рубашку инквизитора, малодушно расплакавшись. Мама так хотела спасти меня, а я – ее, поэтому мы не виделись, не переписывались, а тут…

– Между мной и твоим отцом все же есть различия, – Гордон говорил ровно, спокойно и гладил по волосам. – Я не собираюсь сбегать поутру, да и рожать от меня детей нестрашно, соседи не подожгут дом.

Тяжко вздохнула и мягко отстранилась, убрав с лица спутанные пряди.

– Нет, Гордон, – раз уж сегодня вечер откровений, пора высказаться, а не держать в себе, – между вами как раз мало отличий. Неважно, травят тебя или нет, важно, что ты остаешься одна. Интерес пропадет, стоит тебе получить желаемое.

– Давай проверим. – Мужчина поцеловал меня за ухом и очертил пальцами абрис лица. – Я очень долго жду и терплю, Клэр, заготовил десятки доказательств, но они бесполезны без твоего согласия. Дай его, наконец.

Он стоял так близко, что я ощущала его дыхание. Оно рождало противоположные чувства: притягивало и страшило. Каждый вздох – обжигающий поцелуй огня.

– В этом нет ничего постыдного, Клэр.

Гордон сделал полшага вперед и заключил в объятия прежде, чем успела сбежать. Теперь мое сердце колотилось у него в ладонях.

– Не надо! Пожалуйста! – с трудом выдавила из себя и отвернулась.

– Почему?

Он мужчина, он не поймет.

– Почему, Клэр? – настойчиво повторил Гордон.

Его губы практически касались моей кожи – опасное соседство. Нельзя, чтобы он поцеловал, иначе я рисковала потерять голову. Помни о маме. Всего одна ночь, смятая постель, бракованная невеста. И ребенок. Мара, если я забеременею от Гордона, станет еще хуже, придется жить в вечном страхе за двоих. Люди злы, они не станут проверять, есть ли дар у малыша. Ведьмы порождают ведьм – вот их истина.

– Я тебе не нравлюсь? – Казалось, комната заполнилась вкрадчивым шепотом. – Мне казалось иначе. Ну же, Клэр, в самом деле, пора.

– Ннн-н-нет, не сейчас!

Из последних сил уклонилась от поцелуя Гордона, но на большее меня не хватило. Я дрожала, словно в лихорадке, в отчаянье кусая губы. Вот мужчина наклонился, коснулся моей шеи. Язык проложил влажную дорожку к плечу, заставляя умирать и рождаться заново каждую минуту.

– А когда?

Сама не знала, лишь понимала, что раскололась надвое, и моя вторая, незнакомая прежде часть, отчаянно толкала к Гордону. И я уступила ей (или новой себе), впервые поцеловала мужчину первой. До губ не добралась, вышло куда-то за ухом. Поцеловала воровато, тут же смутившись.

Инквизитор поднял голову и ободряюще улыбнулся.

– Лучше знать правду, чем вечно терзаться в сомнениях.

Сердце затрепетало, пуще прежнего забилось в груди, ладони вспотели. Но неизвестность действительно хуже всего на свете, и, сглотнув, я прошептала:

– Только без света и не торопись.

Может быть, я пожалею, но пульсирующей жилкой на виске билась мысль, что мы можем никогда больше не увидеться. И дело не в Гордоне – понятия не имела, как поведет себя снежный путь, что задумали Олден и дама в черном. Да и какая у меня жизнь, ни одного яркого воспоминания, одни хлопоты. Если уж я не совсем ледяная, то пусть в памяти останется Гордон Рэс.

Движения мои были неумелы, поцелуи и вовсе не выдерживали критики. Никогда прежде я не касалась мужчины ниже щеки, не пробовала повторить то же, что делал Гордон. Боялась, он засмеет, но ему, кажется, нравилось, иначе почему так участилось дыхание?

– Я аккуратно, моя ведьмочка, – очередной шепот коснулся разгоряченной поцелуями кожи.

Вот Гордон умел целоваться. Позволив мне немного поиграть в соблазнительницу, он забрал инициативу в свои руки.

Один за другим расстегнулись крючки, зашуршала, опадая, ткань. Прохладный воздух коснулся плеч. Тонкая рубашка ничего не скрывала, и я засомневалась, испугалась, прикрывшись от горячего, полного желания взгляда. Гордон, смеясь, отвел мои ладони и доказал, что умеет заставить забыть о смущении. После подхватил на руки и отнес в спальню. Как и обещал, Гордон потушил свечи до того, как сорочка оказалась на полу, а я – в его полной власти безо всяких цветов, ужинов и брачных колец. Я просто прижалась к любимому мужчине, позволив делать все, что он считал нужным. Жалела ли? Нет. Гордон обошелся со мной бережно, совсем не так, как рисовало воображение. Чуточку страха, щепотка боли и успокоение от того, что все, наконец, произошло. Стало легче, намного легче. Тело расслабилось, душа успокоилась. Дошло то того, что я разрешила Гордону взглянуть на себя. В свою очередь рассмотрела его. Чувствовала, мужчина ожидал другой реакции, ужаса или стыда, а я с задумчивым видом изучала тело любимого человека. Если бы я только знала, что по взаимности выйдет так просто!