Книга Лезвие власти - Андрей Гальперин

— Я на его месте делал бы тоже самое… Расскажи мне, Саир, что происходит с миром?

— Мир, словно сотлел с ума, после твоей смерти, Марк… Штикларн и Забриния напали на Бреммагну… Князь казнен вместе со всей семьей. Но Забриния поглотила и Штикларн… Теперь, всеми этими землями, под именем Беригарда Первого, Короля Великой Забринии, правит бывший ландграф Генрих Шестой. Утрих, Мюкс и Фалдон собирают армию, для зашиты своих границ от новоявленного короля. Нижний Бриуль напал на Верхний… Или наоборот… Там голод, чума и кровавая резня с переменным успехом.

— Князья не удержались… Ах, какой соблазн… Как будто предыдущих войн было мало…

— Аведжийская армия плотно стоит на границах Данлона и Бадболя. Великий Герцог совершил очередной финт — он выдал свою злополучную сестру замуж за короля Венцеля…

— Неужели? Вот это интересно, Саир… А как же князь Дитер?

— Князя Нестского зарубили при довольно странных обстоятельствах…

— Гм… Сначала княжна… Теперь королева… Эта женщина обладает несомненными талантами, коль уж сам король не устоял…

— Говорят, она потрясающе, просто сказочно красива…

— Не сомневаюсь… Её мать тоже была красавица… Этот союз похлеще, чем союз с Нестсом. Насколько я знаю, у Шелоны есть сын от князя Дитера, прямой наследник княжеского престола. Это дает право этой семейке на власть над половиной земель Лаоры…

— Но, Марк, у короля уже есть два сына…

— Боюсь, Саир, что при таком раскладе, они протянут весьма не долго…

— По слухам, Шелона уже начала наводить порядок в Могемии. Говорят о том, что уже вздернули нескольких особо зарвавшихся, баронов. Но рифдольцы уходят с земель королевства на север. А Боравия, после нашествия прайдов, словно вымерла… И, к слову сказать, у аведжийцев появился серьезный враг… Бантуя собирает свой флот. Они отозвали все свои корабли из всех портов Лаоры, Горенна и Королевства Зошки. По всей видимости, торговцам надоела аведжийская ценовая политика и они всерьез готовятся к войне. Купцы и контрабандисты покидают свои дома в Зиффе, Урте и Лишанце, и уходят на юг, в джунгли… Ко всему этому, в Нестсе начались волнения. Князь Дитер был единственным связующим звеном для варваров. Его сила и авторитет предков держали их в узде. Но сейчас, после гибели Дитера, горцы способны на любые чудеса… И я не удивлюсь, если завтра узнаю о том, что варвары спустились атаковать Вивлен…

— Фердинанд не заявляет о претензиях своего племянника на престол, только потому, что горцам не известен институт регентства… Власть у них достается сильнейшему…

— Мир сорвался в пропасть, после твоей смерти, Марк… Ты долгие годы держал этот мир на своих плечах. И, когда ты ушел, он рухнул… Обитель Долгор закрыла свои ворота. Они не пустили даже епископа Траффина… По всей Лаоре находят трупы — обитель избавляется от всех тех, кто хоть что-то о ней знал. Однажды, пятьсот лет назад, обитель закрылась от мира почти на сто лет. Они что-то узнали, Марк… Вот только что?

— А Норк?

— А что Норк? Болото… Император желает освободится от долговой зависимости… Думаю, что скоро банкирам придется не сладко…

— Этого нельзя допустить. Саир… Есть другие пути решения этой проблемы…

— Я не стану вмешиваться, Марк… Ты был прав, Конрад умней и решительнее своего отца, и думаю, он справиться. И ты думаешь также, иначе не сделал бы то, что сделал… Я долго горевал, но когда узнал правду… И я тебя не осуждаю, Марк. Ни в коем случае. — Патео помолчал. — Он хочет поставить тебе памятник. Грандиозное сооружение на площади Звезд… Заказ уже отправили в Бироль.

— Буду весьма признателен… Интересно посмотреть на себя со стороны: жирный старик возвышающийся над древним Вивленом…

— Марк… В Императоре есть часть тебя. Во мне есть часть тебя. Даже в архиепископе Новерганском есть часть тебя… Ты — часть этой эпохи, Марк. Это твой памятник.

— Эта эпоха уходит в безвременье, Саир. Мир меняется, и монахи обители понимают это, как никто. Они посвятят свои годы перерождению, и выйдут в новый мир другими. Нам же это не дано… Пусть все идет, как идет. Пусть Конрад совершает ошибки и правит. Пусть Великий Герцог творит козни, к конце концов, аведжийцы занимались этим во все времена. Но без нас, Саир… У меня осталось лишь одно дело. Дело, которое я всегда оставлял на потом… Вот возьми, — Россенброк прогнул Патео плотный большой конверт. — Отдай это Джемиусу. Это моя последняя воля, не как канцлера, а как человека. А теперь уходи. Саир… Весельчак обо мне позаботится. Уходи и не возвращайся. Канцлер умер, умер, мой друг, а я всего лишь никому не нужный старый слуг. Ты великий человек, Саир, и был хорошим другом… — Старик опустил голову в сомкнутые ладони. — Уходи…

Глава 6

76

— Люди стали близки тебе, девочка… Ты живешь среди них много лет, а теперь и выполняешь их поручения. Впрочем, я тебя не виню. В жизни каждого существа должен быть смысл. Когда-то, и я помогал одному человеку. Впрочем… — Гермуль встал, прошелся по пещере и остановился у верстака, перебирая инструменты.

Девушка осталась сидеть у костра.

— Расскажи мне об этом, Гермуль…

Гремлин глубоко вздохнул и взял с полочки хрустальный шар, внутри которого все искрилось и переливалось.

— Вот… — он протянул девушке шар. Девушка приблизила шар глазам и посмотрела сквозь него на огонь. Внутри, в искрящейся дымке тумана возник замок черного камня. Отблески костра наполнили шар красным свечением, и замок казался поднимающимся из озера крови. Девушка вздрогнула. Гремлин успокаивающе замурлыкал и положил руки на ее плечи.

— Это Барагма, девочка… Я сделал этот шар, после того как посетил Потерянный Замок. Это было ужасно давно. К тому времени наш вождь Угур, чьи крылья покрывали ночь, увел великий народ Тхару в другие земли, и мои наследники уже видели другие созвездия, а я путешествовал по Лаоре, в поисках ответов на многие вопросы. Однажды, я встретил путника. Человека. Мы говорили с ним всю ночь, и утром я стал его проводником по Санд-Карину. Это был странный человек. Он говорил о звездах и Лунах как эльф, о воде и о металле — как гном. Он пел странные долгие песни, похожие на песни огров, и верил души деревьев. Из оружия он носил только охотничий лук, а его сумка была полна пергаментов и свитков. Он все время писал что-то, даже тогда, когда ел. Это был очень странный человек. Его звали Тео. Теобальд.

— Тео? Теобальд Расс? — Огромные глаза эльфийки от удивления расширились на пол-лица.

— Да, девочка моя. Это был величайший из людей. И я знал его.

— Это… Это так странно…

— Да… Вместе с Тео мы отправились на поиски Барагмы. Мы пробирались ужасными чащами, где выжить тяжело даже Тхару, не говоря уже о слабом человеке. Помню, что в день мы проходили не более пяти стрел. Мы избежали ловушек Пожирателей Мозга, за нами охотились медведи-вампиры и кальмары-перевертыши. Однажды, чудовищный паучий волк прошел рядом так близко, что я почувствовал, как шевелятся пиявки, присосавшиеся к его лапам. Но Тео даже не вздрогнул, чтобы не выдать нашего присутствия. За время пути я преисполнился великим уважением к духу и стремлениям этого человека. И… Мы нашли Барагму… — гремлин наклонился, взял у девушки из рук хрустальный шар и, повертев в руках, небрежно кинул на верстак.