Книга Боги с небес - Эдвин Крапп

Несмотря на политические перемены в начале и конце XX века, монгольский флаг сохранял небесные символы и другие эмблемы традиционных монгольских верований. Монголия обрела независимость от Китая в 1921 году, а основные элементы эмблемы на государственном флаге, символе национального самоопределения, были приняты в 1924 году. К ним относятся вертикальная синяя полоса в центре, символизирующая вечное синее небо и обрамленная красными панелями, компоненты сойонбо, желтого символа возле древка, включают четырехугольники, обозначающие землю, треугольники, обозначающие огонь, и древний китайский символ инь/ян, обозначающий взаимодополняющие противоположности. Кроме того, мы видим лунный серп, солнечный диск и пятиконечную звезду, символизирующую «верхнюю вселенную». Вместе эти знаки составляют магический кинжал, наделенный властью рассеивать демонов.

Современный государственный флаг Монголии, как и в старину, украшен небесными эмблемами. На нем можно видеть символы Луны, Солнца и сияющего звездного света «верхней вселенной» наряду с другими магическими знаками владычества и равновесия.

Другие народы Внутренней Азии тоже включали небесные элементы в эмблемы, свидетельствовавшие о святости и божественном происхождении верховной власти. Когда кидани сообщали небосводу о том, что новый правитель занял свое место в космической иерархии, они разжигали большой костер. Дым костра уносил новость на небо. В VI веке н. э. орхонские тюрки возводили своего правителя на престол, поднимая его на ковре и демонстрируя божественному небосводу. Чингисхан оправдывал свои завоевательные кампании волей Тенгри. Во время подготовки к походу на маньчжурскую династию Цзинь со столицей в Пекине он обратился к небу со словами: «О, Вечный Тенгри, я вооружаюсь, чтобы отомстить за кровь моих предков, которых маньчжуры предали злодейской смерти. Если ты согласен с тем, что я делаю, поддержи меня своей силой». Подобно шаману он удалился в уединенное место на три дня для личного общения с небосводом, а вернувшись, во всеуслышание объявил об успешном завершении своих переговоров. Разумеется, военные победы означали, что Чингисхан действует с одобрения Тенгри.

Вера в божественное предназначение верховной власти и в способность правителя заручаться поддержкой небесной силы глубоко укоренена в алтайском шаманизме. Политическая власть, по сути дела, была вверена Чингисхану небосводом через шаманские ритуалы. В монгольских племенах вождь и шаман часто были одним и тем же лицом; там существовал особый титул для хана или вождя, который также обладал сверхъестественными силами. Подобно любому шаману, он мог совершать духовные путешествия к предкам, в нижний мир, и на небо, за знаниями и силой.

Для монгольских военных шаманы были важными союзниками. Считалось, что они могут убедить стихии обрушиться на врага со всей силой природы. Сам Чингисхан был шаманом. О нем говорили, что он мог впадать в транс и читать будущее по трещинам в бараньей лопатке. «Моя сила была укреплена небом и землей, — объяснял он, — Назначенный Могучим Небом, я пришел сюда от Матери-Земли».

Находясь в союзе с Вечным Синим Небом, верховным владыкой Вселенной, шаманы пользовались своим военным и политическим влиянием, чтобы разделять обязанности земного владычества. Поскольку небеса считались регионом высшей власти, любой придворный шаман, заявлявший о своей способности совершать путешествия на небо, принимал участие в политической деятельности и мог представлять угрозу власти Чингисхана. В хронике Рашид аль-Дина говорится о том, что Кёкочу, влиятельный шаман, способствовавший политическому возвышению Чингисхана и один из его ближайших советников, вскоре преступил границы дозволенного и отправился в вечное странствие в мир духов.

Кёкочу сознавал, что его положение позволяет приобрести больше личной власти с помощью интриг, и сообщил Чингисхану, что Тенгри посылает смутные и тревожные сообщения о замыслах Кэсэра, родного брата Чингисхана. Считая, что Кэсэр готовит заговор, Чингисхан решил убить его, однако вмешательство его матери сорвало эти планы. Кэсэра пощадили, но продолжающиеся махинации Кёкочу привели к нескольким изменам и неудовольствию Чингисхана. Поняв наконец, что шаман является источником его неприятностей, Чингисхан распорядился тайно убить его, а затем объявил, что Кёкочу согрешил против Тенгри. В соответствии с обычной шаманской практикой его подняли через дымоход юрты, а потом сожгли труп на костре.

Благодаря своим политическим аспектам и символике небесной власти монгольский шаманизм служил дополнительным двигателем территориальной экспансии империи монголов. Разумеется, для того, чтобы править по небесному мандату, нужно было обладать силой и угадывать намерения неба. Отчасти поэтому короли и императоры приставляли астрономов к работе по ведению календарей и наблюдению за небесными явлениями. Монгольские ханы китайской династии Юань могли начинать свою карьеру как кочевники и практики народного шаманизма, но, подобно всем королям и императорам, они нуждались в системе государственной власти. Им была нужна бюрократия, чтобы осуществлять администрацию в огромной империи, а среди бюрократов были шаманы, имевшие дело с техническими подробностями небесного ритуала.

Монгольские придворные шаманы читали небесные знамения, предсказывали затмения и служили распорядителями на церемониях, предназначенных для взаимодействия со сверхъестественными силами природы. Считалось, что они могут управлять погодой и вести переговоры с 99 небесными духами. История о конфликте между Чингисханом и Престором Джоном, легендарным христианским принцем Азии, пересказанная Марко Поло, повествует об активном участии придворных астрологов, гадавших на палочках тростника, читавших заклинания и изучавших книги, чтобы читать волю небес.

Антрополог Кэролайн Хамфри тщательно изучила взаимоотношения между развитием государства и шаманскими ритуалами в Северной Азии. Она согласна с тем, что формирование монгольской империи опиралось на древнюю азиатскую традицию экстатического шаманизма. Ее анализ показывает, как развивалась шаманская традиция в ответ на консолидацию династического правительства под властью одаренного и прозорливого военного вождя. Не ограничиваясь узким определением шаманизма, она видит два главных подхода к использованию сверхъестественной силы.

С одной стороны, она определяет духовные поиски в состоянии экстатического транса, предназначенные главным образом для общения с небесными духами. В данном случае транс позволял шаману призывать духов за особыми подношениями, которые позволяли заручиться их содействием.

Другой вид транса позволял шаману превращаться в некое существо — скажем, животное — и действовать в мире, пользуясь силой этого существа. В обоих случаях шаманам приходилось соперничать со специалистами в разных областях магии, способными решать сходные проблемы.

В Монголии буддийские ламы со временем вытеснили большинство традиционных шаманов, но в то же время они включили идеи и образы шаманских верований в символическую систему ламаизма.

В мире монгольского политического шаманизма пророчество и ритуалы были главными инструментами. Хотя некоторые ученые рассматривают шаманизм как проявление религиозной веры неразвитых народов, при монгольских ханах шаманы соперничали друг с другом и с представителями других религий за близость к кормилу власти. Хотя империя началась с вдохновенного видения конного воина-кочевника, ко времени Кубла-хана она превратилась в огромную административную систему, основой которой служило сельское хозяйство.